Прекрасный Грейвс

– Уверен, что ты знаешь, что делаешь? – спрашиваю я, понаблюдав несколько минут за тем, как папа в пятнадцатый раз наполняет лейку. Впрочем, таким способом он навряд ли смог бы долго поддерживать благосостояние сада. Кроме того, он ни за что на свете не справится со счетами за воду, если он так и будет продолжать заливать все вокруг.

Отец бросает пустую лейку у своих ног и проводит рукой по волосам. Смеется.

– Ты меня раскусила, да?

– Как-то странно, что сад сохранился без мамы в таком виде, – я пожала плечами. – А кто же тогда ухаживает за садом? Лоуренс?

Лоуренс был нашим садовником еще до того, как мне исполнилось три года. Они с мамой проводили много времени вместе, сажали растения, ухаживали за ними и просто веселились.

Папа отрицательно замотал головой:

– Нет. Ему пришлось уйти на пенсию три года назад. Он перенес операцию на колене, а потом его дочери потребовалось, чтобы он присматривал за внуками, пока она сама на работе… так что работа у нас стала для него физически тяжелой.

Отец поднимается по трем ступенькам на террасу. Я прислоняю метлу к стене, вытряхивая руки от пыли:

– Только не говори мне, что Ренн ухаживает за садом?

– Ренн? – он издал высокий нервный смешок. – Да я бы его даже посуду помыть не подпустил.

– У вас появился новый садовник? – Я озадаченно нахмурилась.

Он мотает головой.

– Мне сначала казалось недопустимым разрешать незнакомому человеку прикасаться ко всем вещам, которые когда-то создала Барби.

– Так кто же теперь за все это отвечает?

– Эвер… – Он положил руки на мои плечи. – Это как раз то, о чем я пытался тебе рассказать… Причина, по которой я хотел, чтобы ты приехала на День благодарения в прошлом году, кроется в том, что… я кое с кем встречаюсь.

Между нами воцарилась тишина. Я даже не представляю, что чувствую по поводу его слов. Одна часть меня злится на отца. Как он смеет забывать о маме? Как он позволяет себе с кем-то встречаться? Он что, реально занимается любовью с другой женщиной? Что за чертовщина? Это же неправильно. Это мамин дом, с мамиными вещами. Крайне несправедливо, когда кто-то другой ухаживает за ее садом. За ее семьей.

Но в то же время я не могу избавиться от острого чувства облегчения. Потому что все это время он был не один. Потому что все это время у него было плечо, в которое можно поплакаться, пусть и не мое. Потому что требуется много мужества, чтобы продолжать жить дальше после того, как лишаешься всей своей жизни. В конце концов, я хочу, чтобы он был счастлив. Да и мама хотела бы, чтобы он верил в это самое счастье.

Мне и в моем случае тоже трудно осуждать других. Я переспала с Джо, так и не сняв обручальное кольцо, подаренное Домом.

– Пожалуйста, скажи что-нибудь, Эвер. – Отец буквально сморщился, сделав шаг назад. – Ну хоть что-нибудь.

– Я… я не знаю, что на это сказать, – признаюсь я. – Она спит в маминой постели?

Его лицо говорит само за себя. Спит, конечно. Спит в маминой кровати. Супер. Су-упер. Я делаю глубокий вдох. Считаю до десяти. Напоминаю себе о том, что идеального в мире не существует, что сама сначала переспала с Джо и сама же и бросила его. О том, что люди – далеко не совершенные существа. Может быть, главное наше предназначение – не быть жестокими и не причинять боль другим. Я знаю, что отец не стал забывать о прошлом, потому что специально хотел обидеть этим меня.

– Ты счастлив с ней? – негромко спрашиваю я.

Он смотрит вниз на свои ботинки, размышляя о моем вопросе.

– Скорее, я не такой несчастный, когда она рядом, – говорит он, наконец. И это в точности то же самое, что я чувствовала в свое время к Дому. Осознание, что есть кто-то, кто готов забрать себе всю мою боль, меня успокаивало. А папина девушка похожа характером на Дома? Является ли папина любовь к ней сдержанной, комфортной, никогда не выходящей за рамки? Я не решаюсь спросить его об этом.

– А она?.. – Пытаюсь придумать, что я хочу спросить: милая? Симпатичная? Приколистка? Любит ли она искусство? Может быть, она эксцентричная? Чем-нибудь похожа на маму? Она подобно потоку неиссякаемой энергии? Говорит с северноанглийским акцентом и обладает коллекцией альбомов Oasis и The Smiths?

Папа по-прежнему смотрит так, будто на моей ладони хранятся секреты вселенной, которые очень, очень нужны ему, чтобы спасти мир прямо сейчас.

– Закончишь фразу? – говорит он.

– Просто пытаюсь спросить… понравится ли она мне? – я сглотнула.

По лицу папы медленно расползается улыбка.

– Думаю, должна. Мне кажется, ее нельзя не полюбить. Ренн просто без ума от нее.

Я уверена, он так говорит, чтобы успокоить меня, но все, что я чувствую, это тихий гнев от того, что мой брат принял в нашу семью совершенно чужого человека, даже не сопротивляясь. Неужели с мамой так легко покончить?

– Что ж, я рада, – говорю я, наконец. А затем, более громким голосом: – Правда. Я ужасно рада. Определенно рада.

Возможно, я получила от него не всю правду, но я добьюсь своего. Я избавлю себя от лишних подозрений и приму его новую жизнь. Я обязана это сделать.