Прекрасный яд

Он посмотрел на меня, его холодные стальные глаза впились прямо в меня, вырывая тихий вздох из моей груди. Это был он, мужчина, которого я видела ночью.

Он был красивым мужчиной, несмотря на то, что явно принадлежал к старшему поколению. Его волосы были иссиня-чернымы, густымы, с седыми прядями. Мой взгляд мгновенно метнулся к его рукам. Никаких признаков каких-либо ран; так что же это была за кровь?

— Извините, сэр, — я вышла на свет, чтобы он мог лучше меня видеть. — Меня зовут Беннетт, я только начала здесь работать. Приятно, наконец, познакомиться с вами.

Сначала его взгляд оставался прикованным к моему, когда жуткий холодок пробежал по моей шее, а волосы встали дыбом. Его черный костюм выглядел изъеденным молью, и это было совсем не то, чего я ожидала увидеть от хозяина дома.

— Приятно познакомиться с тобой, Беннетт, надеюсь, Найтчерч тебе по душе?

Тон его голоса, в отличие от голоса Эстель, заставил меня почувствовать себя неловко, почти незваным гостем, словно на самом деле он не хотел, чтобы я была здесь, но ему нужен был персонал. Он был безразличен и лишен каких-либо эмоций.

— Это потрясающе, — ответила я, — такое красивое старое здание.

Он кивнул.

— Да, Найтчерч принадлежал нашей семье на протяжении нескольких поколений, как, я уверен, объяснила моя жена. — Итак, это был Андреас Сильваро.

Я улыбнулась, кивая в ответ.

— Ты играешь? — Андреас указал на пианино.

— О, совсем чуть-чуть. — Ответила я испуганно. — Но не так хорошо, как вы. — У меня было несколько уроков в школе, и в какой-то момент мой отец попытался уговорить меня взять несколько уроков у одного из его друзей — старины Билла из местного паба, — но я еще не была близка к уровню Бетховена. Думаю, я посетила только два урока старины Билла, а все остальное время, которое мне следовало бы там провести, прохлаждалась с друзьями и бутылкой водки в местном парке.

Его тонкие губы изогнулись в улыбке.

— Ну же… покажи мне.

Черт!

— О, я… Я не могу… Я…

— Пожалуйста. — Он снова указал на инструмент.

Нервничая, я подошла к фортепиано, когда Андреас встал, протягивая руку, чтобы помочь мне сесть. Я шагнула вперед, принимая его ладонь, и села на нагретый табурет, с которого он только что встал.

Скользя пальцами по клавишам из слоновой кости, я ждала, когда мной овладеет какое-нибудь вдохновение.

Единственное, что пришло мне на ум, — это "River flows in you" Yiruma, и я, не задумываясь, начала играть: мои пальцы легко перебирали каждую ноту, а глаза закрывались, словно это была самая естественная вещь в мире. Очевидно, я вспомнила что-то из уроков старины Билла.

Я не осознавала, насколько расслабилась и погрузилась в свой собственный мир, пока не почувствовала, как толстые мозолистые пальцы скользнули по моей шее сзади. По моей коже побежали мурашки, когда я вышла из транса, развернулась на табурете и увидела, что Андреас смотрит на меня сверху вниз с разгоряченным выражением лица. Мой желудок скрутило от внезапной волны тошноты.

— Ну, мне пора. — Я встала с табурета и быстро направилась к двери. Ощущение его пальцев на моей шее вызвало чувство неловкости, и я не планировала оставаться здесь, чтобы узнать, каким извращенцем был мистер Сильваро. Я все еще чувствовала, как его пальцы призрачно скользят по моей коже.

— Надеюсь, ты снова присоединишься ко мне, Беннетт, это представление было… изысканным.

Я быстро кивнула головой, — все, что угодно, лишь бы закончить этот неловкий разговор и убраться к чертовой матери из этой комнаты.

Потянув на себя тяжелую дверь, я услышала позади себя голос Андреаса, ровный, от которого по спине пробегали мурашки.

— До свидания, Беннетт.

Возможно, я слишком много думала об этом, но та короткая встреча заставила меня почувствовать себя невероятно неуютно. Просто в нем было что-то, что мне не нравилось, но я никак не могла понять, что именно.

Вернувшись в свою комнату, я молча пересчитала количество портретов, висящих на стене. Похоже, в этой семье было так много членов. Неужели все они похоронены на кладбище за домом?

Внезапно мой взгляд упал на маленькую серебряную табличку, расположенную под одной из картин. Внизу каждого портрета была табличка с именем и датой каждого члена семьи, но эта картина выделялась среди других.

На картине был изображен крупный, хорошо сложенный, (как показалось), мужчина, где-то около тридцати лет. Он был до смешного красив, с глубокими ледяными голубыми глазами, которые, казалось, смотрели прямо на меня, когда я рассматривала его.

Единственными глазами, которые я когда-либо видела такими же голубыми, как у него, были… у Эзры. Сходство было сверхъестественным. Он был похож на Эзру, но только в другое время.

Его одежда относилась к периоду до Первой мировой войны, и, предполагаю, что он был немного старше Эзры, когда была написана эта картина. Дата указывала 1914 год. Именно то, что я и ожидала.