Прекрасный яд

— К Калебу… Калебу Фоксу.

Я делаю паузу, пытаясь вспомнить, кого она имеет в виду.

— Калеб? Друг Эзры? — В моей памяти промелькнули воспоминания, и я вспомнила красивого парня с озорной ухмылкой. Выбритые темно-русые волосы и глаза цвета нефрита.

Милли улыбается, кивая головой. Теперь на ее щеках появился тот оттенок румянца, который я ожидала.

— Боже мой, я бы никогда не догадалась. Я, конечно, встречалась с этим парнем всего один раз… мельком, но он так хорош собой. Тебе стоит попробовать, девочка.

Улыбка Милли слегка померкла, когда она опустила глаза, переплетая пальцы.

— Сейчас уже слишком поздно для этого, к тому же я не думаю, что он вообще знает, что я здесь.

— Милли, ты великолепна, этот мужчина был бы безумцем, если бы упустил такой шанс с кем-то вроде тебя. Ты обязательно должна сказать ему о своих чувствах. Никогда не поздно.

Милли словно просветлела, и я понадеялась, что она прислушается к моему совету и начнет действовать. Калеб был симпатичным, конечно, я ничего о нем не знала, но не могло же все быть так запущено, как с Эзрой, так что какой вред в том, чтобы пойти на это?

Вечер, проведенный с Милли, был именно тем, что мне было нужно. Мы смеялись, болтали, серьезно подшучивали друг над другом.

Я пошутила по поводу увлечения Милли озером, спросив ее, проводила ли она там сегодня время, уже зная, каким будет ее ответ. Она была до мозга костей любительницей отдыха на природе. А я в любой день предпочту домашний уют.

Она рассмеялась, сказав мне обычное:

— Если ты когда-нибудь не сможешь меня найти, я буду на озере. — Я закатила глаза, и мы продолжали смеяться и шутить до самого раннего утра.

Мы могли быть полярными противоположностями, но одно можно было сказать наверняка: благодаря Милли Найтчерч стал лучше.

Глава 18

Эзра

Чертова вечеринка в честь Хэллоуина? Неужели мой отец совсем спятил?

Привлечение такого внимания к Найтчерч было последним, что мне было нужно, и все могло закончиться очень, очень плохо.

Открыв дверь в свою комнату, я столкнулся с ухмылкой Калеба, который лежал на моей кровати, скрестив ноги в своих грязных ботинках и очищая зубы ножом.

— Убирайся нахуй с моей кровати, животное. — Хмурюсь я.

Из его груди вырывается громоподобный смех, когда он вскакивает со старинной кровати из черного дерева.

— Что тебя так взбесило? — Спрашивает он. На его лице все еще написано глупое, самодовольное выражение. Я сотру этот гребаный взгляд в любую минуту.

— Ты, кладущий эти вещи, покрытые дерьмом, на мою кровать.

Калеб поджимает губы, сдерживая улыбку, и опускает взгляд на свои грязные ботинки.

— Ты уверен, что это все, а не что-то связанное с хорошенькой брюнеткой, с которой я видел тебя разговаривающим на днях?

В голове проносятся воспоминания о моем языке в киске Беннетт и ее стонах подо мной в конюшне. Мой член упирается в молнию джинсов, умоляя освободиться.

Калеб ухмыляется, словно уже все понял.

Беннетт Кин слишком хороша для меня. Я не заслуживаю такой чистой женщины, как она. Все, что я сделаю, — это запятнаю ее. Уничтожу ее своими тенями. Этой постоянной борьбой внутри меня.

— Сидар-Кросс снова имеет на нас зуб, дочь священника пропала, и угадай, кто подозреваемый номер один?

— Ривер Оуквелл пропала? — Калеб хмурит брови, будто он о чем-то думает.

— Да, и это, блять, никак не связано с нами, но ты же знаешь, что из себя представляют эти старые ублюдки в городке.

Калеб кивает.

— Так что, видимо, мы устраиваем гребаную вечеринку, чтобы подружиться с теми же, кто с радостью сжег бы нас на костре.

Калеб усмехается.

— Андреас Сильваро согласился на вечеринку в честь дня открытых дверей? — Калеб смотрит в недоумении.

— Похоже на то. — Я и сам с трудом могу в это поверить. — Пошли, — я указываю через плечо, — нам нужно поработать.

Подняв ковер и открыв пыльную дверь ловушки, мы оба спускаемся в темноту, прикрывая рты от нападающих обломков.

Медленно пробираясь по туннелям, мы добираемся до места назначения. Моя любимая звукоизолированная комната.

Находиться так близко к своей добыче — это как серебряная пуля для оборотня. Это ужасно ядовито, но, черт возьми, это была моя слабость.

Калеб был занят тем, что забирал нашего маленького друга, который был привязан к кровати по ту сторону железной двери, в которую мы собирались войти.

Калеб — один из немногих, кто знает, что скрывается внутри меня. Он видит мою тьму и добавляет к моим демонам своих собственных. Поэтому он мой брат до конца, и нет никого, кого бы я предпочел иметь сейчас рядом с собой.

Открывается железная дверь. Я встречаюсь с испуганным взглядом. Мужчина, высокий и худощавый, лежит на кровати, которая не уступила бы месту в психиатрической больнице столетней давности. Он голый, если не считать испачканных боксеров — неужели это следы дерьма? Я чертовски надеюсь, что нет!