Прекрасный Старый Мир

— Если оно будет, Ормонд Володимирович, это развитие! — гадствовал Лавр. — Вы сами говорите эксперимент, а пихаете придумки безоглядно, как будто ваши ракеты курсируют невозбранно. А тут надо аккуратно! И напридумывали: «воздушный старт», «первая ступень»… Впрочем, ваш проект, пусть будет. Но я категорически настаиваю на толкаче!

— Первая ступень, Лавр Путятович, выйдет по цене столько, сколько сама ракета. И, как и она, дальнейшей эксплуатации не подлежит. Да ещё хлопнется кому на голову, топливо отработав, — ехидствовал я. — Смысл проекта именно проверить возможности. А тороидальный аэростат, даже если идея воздушного старта не сработает, как грузовой использовать можно. И ежели мы спутники будем запускать, нам нужно и этот эксперимент провести!

— А сама ваша ракета не хлопнется? — ядствовал Лавр. — Эксперимент на то и эксперимент, чтоб цели и приоритеты расставлять! У вас цель, проверить пространство орбитальное — вот и занимайтесь ей! А то понамудрили совершенно диких вещей, половина из которых опасна к тому ж. Вот что вы со спутника понаснимали, что он столь лёгок вышел? — потыкал он в мои расчёты.

— Новинка, — буркнул я. — После запуска буду заниматься. И проверенная! — аж возвысил голос я.

— А вы на меня голос не повышайте, Ормонд Володимирович, вот будите в своём кабинете принимать — там и повышайте, — выдал Лавр, потёр чело, да и придвинул расчёты. — Ладно, леший с вами, давайте посмотрим что там с вашей «баранкой стартовой».

В итоге всё ж приняли идею «старта воздушного». Тор аэростата, как расчёты показали и впрямь годен оказался для строительства, как подъемник — ну, учитывая переделку конструкции стартовой, безусловно. Да и мне долги Полису отдавать всё ж поменее, ежели всё, как обычно будет. Впрочем, долги тогда и на Лавра пойдут, как куратора. Ежели подумать, то дядька мне весьма многое доверил, уж бес знает, из-за щачл моих пухлых, проекции Лешего, или ещё чего.

Дома же… а бес знает, я бы сказал что и не изменилось ничего, только лучше стало: Люцина на дорогу время не тратила, а «влилась» в нашу жизнь она уже давно. Да и в игрищах любовных всё было вполне приятственно — всё ж одарённый повыносливее простого человека, да и не так много времени на сие уходило по итогам. И всем хорошо.

А вот вопрос милиного обучения Люц на себя взяла, освободив мне время для расчётов. И вышло, что у нас и на сон и на себя время оставалось. Немного, но всё ж не шестичасовой сон без отдыха. Так что с редких (к счастью) посольских поездок подруги мы с Милой её ждали с нетерпением.

Но был вопрос, меня начавший беспокоить: а именно, вопрос становления терапефтом. Как бы много я о себе не мнил, времени на это в ближайшее десятилетие (а, по совести, десятилетия), у меня банально нет. Впрочем, вопрос изначальной причины, к кремниевым меня полупроводникам подтолкнувший — это как раз инструмент одарённых, мозг улучшающий. Ну а ежели кибернетизация выйдет, значит и обмен разума с металлом знаниями возможен.

В общем, решил я положиться на мои полупроводники и последующую кибернетизацию. Вживление постоянное или временное — тут только эксперименты скажут, как будет.

То, что мне сие нужно, я уверен: за мои накопированные знания я себе на омоложение заработаю, в этом случае — почти наверняка. Но был вопрос девчонок: как-то хотелось с ними, подольше. Да и молодые и красивые мне угодны несколько более, чем старые и страшные, вот такой я привереда. Хотя и глаза прикрыть могу, но вариантом желательным сие не видится.

Наконец, построили стартовый тор, я облазил и обтыкал эфиром (за один раз натурально получил по шее от демиурга — мог нарушить чувствительную решётку) спутник и ракету. Мероприятие предполагалось закрытое, но тут уж Лавр расстарался, не знаю, сколь для себя. В общем, в лекционной аудитории шестой лаборатории собрался глава академии, его замы, несколько незнакомых мне дядек вида мудрильного. Но кроме этого, главы аж четырёх управ, причём не одни. Помимо незнакомых физиономий, был и Даросил Карлович, и Остромир Потапович, ну и Его Злонравие явилось, с носом греческим в потолок воздетым. Кивнула мне небрежно, тварь эфирная, и уселась с видом, что одолжение окружающим делает.

Собственно, аэростат уже стартовал, присутствующими осмотренный (бес знает на кой — не видно ничего, а на эфирные воздействия запрет положен был). Стояло четыре лютых шкафа — на время выданные мне вычислители, коробка радиопередатчика, эфирофона. В общем, заставлена была кафедра душевно. А поверх ещё и экран трансляционный был. Впрочем, пока он был пуст, а до выхода на орбиту и не покажет ничего.

Сам бы я бес с потоком информации выводимый на экраны справился бы: писать корректную программу руками не вышло, так что присутствовали и обе мои ассистентки. Даже повоевать за допуск слегка пришлось, впрочем, Зелёного мои аргументы убедили. И Остромир секретаря отпустил, славный дед.

Ну а пока тор поднимался ввысь, пилот, парень двадцати пяти из лаборантов, Севеслав Юрьевич, был на связи, так что мне оставалось провести «презентацию».