Прекрасный Старый Мир

— А потому и выдаёт, — снисходительно воззрился я на подругу, — что усилиями моими неимоверными был сей змей жадности повержен. Год с лшком изнемогал я в борьбе тяжкой, — воздел я перст.

— Бес ехидный! — послышалось из недр склада.

— Вот, доселе яриться и огрызается, — веско покивал я. — А коли не потуги мои, не то, что получить что-то вы бы не смогли, — обратился я к Люц, — но и самих бы вас сей муж заскладировал, вместе с Управой.

Мила личиком порозовела и звуки издавала подозрительно хрюкающие. Чем, несомненно, учитывая моё семейное прозвище оказывала мне моральную поддержку. И мудрость мою признавая.

Тем временем из недр складских явился Серонеб, с мордой столь кислой, что я бы за молоко опасался, будь оно при нас. В лапах сей жадина нёс мою прелесть, да и коробочку дарственную, с приспособами для чистки и боезапасом, видимо.

— Именной, владей, — выдал жадина. — И глаза бы мои тебя, Орм, не видели. Впрочем, не в управе ты ныне.

— Позволю себе вам возразить, Серонеб Васильевич, — широко заулыбался я. — Значусь я служащим управным, в отпуске без содержания. Так что увидимся ещё. Удач вам и благолепия, да жадности поменее, — выдал я.

И покинули мы складские помещения, пока собеседник клювом щёлкал, будущее свое щедрое и радушное представляя. А я любовался на щит золотого металла, на гаковнице закрепленный:

Пулемёт Максим.

Наградное орудие, выданное Ормонду Володимировичу Тёрну, в знак признания заслуг в деле мира между Полисами и проявленной доблести.

Это, выходит, хмыкнул я, наградное, именное личное оружие. С которым, уже в голос хрюкал я, я в рамках Полиса Вильно имею право невозбранно являться хоть на приём, хоть в терму, хоть на бал. Девчонки мысль мной произнесённую выслушали, оценили. Впрочем, не вечно смеяться, так что Люц задала резонный вопрос:

— А ныне мы куда?

— Сначала навестим Артемиду Псиносфеновну, проверим, не занята ли, — отвествовал я.

— Да, стоит, хорошая она, — покивала Мила.

— А после, — прикидывал я. — Я вас, наверное, в трапезной оставлю, да Добродума Аполлоновича навещу. Хоть леший он, — припечатал я начальство бывшее.

На том и порешили. Артемида была на месте, но график плотный, так что пообщались мы всего полчаса, хоть и весьма приятственно. А после я девчонок своих в трапезной усадил, да и направился проверить обиталище эфирной твари.

Кстати, наличие на плече гаковницы встречный-поперечные отмечали, да и мимо моей персоны прошмыгивали. Что мне настроение немало поднимало, невзирая на странный взгляд Артемиды на гаковницу и такой спич.

— И ведь нет у вас, Ормонд Володимирович, проблем ни с длинной, ни толщиной, ни с силой мужской, — выдала она. — Видно ошибочно и неполно суждения о реакциях компенсирующих, — задумчиво кивала гетера.

Юлия Афанасьевна у врат в лешую обитель свой пост бессменный несла. Поприветствовала вполне тепло, в наличие за вратами леших всяческих меня уверила, да и препятствовать проникновению не стала. Засунул я в приоткрытую дверь морду лица своего, да поприветствовал начальство бывшее.

— Здравия, Добродум Аполлонович. Вот вы меня не ждали, а вот он я у вас, — выдал я.

Леший на физиономию мою повзирал, с мордой каменной. Но за запястье себя ущипнул, тварь эфирная, я видел. Вздохнул тяжело и выдал:

— Заходите уж, раз пришли, Ормонд Володимирович, и вам здравия, — выдал он, после чего лицом всё же перекосился, гаковницу узрев и полюбопытствовал. — Что сие?!

— Орудие наградное. — с похерчелом отвествовал я. — Знак, сие удостоверяющий имеется, доступно для ношения мной в любых местах полиса, — скромно порадовался я.

— Бардак какой-то, — растерянно взирал Леший на табличку. — Ну, хоть не мортира осадная, и то славно…

— И не говорите, Добродум Аполлонович, — сочувственно покивал я. — Не наградили, жадины такие, — ну и уместился я на кресло напротив Лешего, с некоторой ностальгией, да и радостью, что не угробился в былом рабстве у леших всяческих.

— Поздравлять я вас поздравлял, но ещё раз не лишнее, — выдал Добродум и гадски не поздравил. — Однако, не думаю я, что явились вы ради этого.

— Благодарю, то лишний раз не поздравили, Добродум Аполлонович, — не упустил я шанс. — Но зашёл я по старой памяти, навестить, приятно персоной своей сделать, — под скептическим взором Лешего лучился улыбкой я.

— Поздравляю, — буркнул он. — И гаковницей, небось, похвастаться, — зазмеился он.

— Да я о ней, признаться, за делами и заботами подзабыл, — с улыбкой погладил я мою прелесть. — Если бы Даросил Карлов вчера не напомнил, так и не вспомнил бы, вполне возможно. Ну и навестить сослуживцев заодно решил, да и вас, раз уж оказия выдалась.

Леший похмыкал, да и стал рассказывать что и как. Благо, «немного времени» у него нашлось. Выходила такая петрушка, что мысли мои насчёт ухудшения отношений и роста напряжённости вполне подтверждались.

— Так что, скажу вам так, Ормонд Володимирович, — выдал Добродум. — Ежели год назад я бы мысли ваши, насчёт общей цели для Полисов, принял за прожектерство юнца, то ныне… и сие шанс, какой никакой, хоть и незначительный, — не смог не змействовать леший.