Прекрасный Старый Мир

Но сие отступление, а по сути выходило так: решили формат Полисов сохранить. Вот только… и бритты тут подкинули проблем, да и сами Полисы: изобилие, увеличение численности, при котором педагогика всё чаще даёт сбои. Да и Полисы, как не крути, всё же разные, ну и начались брожения людей, к глупостям подталкивающие.

В общем, куда не кинь — всюду клин. И варианта «заокеанских Полисов», чтобы «пар спустить» не находится, выходит такая петрушка, что: либо вовне воевать, либо Полисы сами себя изнутри порушат, как формация необратимо изменясь.

Собственно, и поныне не стихли баталии непосредственно в Гардарике: объединятся ли и ромеев всяческих воевать, причём после объединения они и сами нападут, к гадалке не ходи. Ну или пытаться как-то, что-то переформатировать и сделать, а что — никто не знает.

— Впрочем, я за вами наблюдая, отметил, что кивали вы речам моим. Значит, мысли вас подобные посещали, что и не удивительно: тайны для разума развитого тут и нет никакой, — выдал Изяборыч в заключение. — Так что идея ваша, хоть и было много крику «мальчишка» и прочее, — усмехнулся он. — Рассмотрена президиумом гражданской коллегии Полиса и принята к исполнению. Как один из вариантов, — уточнил он.

— Благодарю, Всеволод Изяславович, за откровенность. — кивнул я. — Есть у меня идея…

— Ещё одна?! — шутливо ужаснулся Глава. — Но полно, говорите.

— Так вот, спутники мы запускать можем. Но смысла в этом настоятельного не вижу. А вот человек, в пустоте побивавшей и вернувшийся… И так есть чем Совет Союза поразить, но с таким аргументом думаю и даны с эллинами не раздумывая присоединятся. А возможно — и ромеи. Для начала, в вопросах исследований пустоты. Но с чего-то начинать надо?

— Не сказать, что идея дурна, — после минуты раздумий выдал Изяславович. — Да и Вильно приоритет однозначно закрепит. — подмигнул мне академик, на что я с мордой коварной и невинной единовременно плечами пожал. — И как вы это мыслите?

И начал я свои планы вываливать. Благо, после спутника, можно было человека хоть сейчас запустить, мощности и материалы позволяли. Но был вопрос отработки технологий. Поэтому я и двигатель с электромагнитным ускорением помянул, да и вычислители. А вот заодно с человеком и десяток спутников прихватить можно, тоже не лишним будет, да и отработка технических моментов.

— Я признаться, Ормонд Володимирович, — уставился на меня с некоторым изумлением Глава Академии, — Почитал вас талантом немалым. Но ныне зрю в вас гениальность, — выдал он.

— Да какая к лешему гениальность, Всеволод Изяборыч, воображение хорошее, — отмахнулся я.

— У Архимеда Сиракузского тоже воображение хорошее было, да и в ванной полежать любил, — выдал академик вызвав у меня отмахивание лапой. — Ладно, сие вопрос отношения, называйте себя, как вам угодно. Но скажу вам одно — вас я в первый полёт не отпущу! — аж сложил лапы на груди Глава.

— Извольте объясниться, — отернился я.

— Извольте. Поскольку показали вы себя человеком гениальным, жизнь ваша для Полиса, а возможно, не только, чрезмерно ценна. Я решительно отказываюсь давать согласие на ваше участие в экспериментальном полёте! — заявил этот рабовладелец.

— Жизнь сия, пока, невзирая на гражданство, МОЯ собственность, — ровно выдал я. — Это, Всеслав Изяборович, будет раз. Далее, вы про опасность речёте. Это МОЯ разработка! И запуска, до тех пор, пока точно и однозначно установлена безопасность полёта — не будет. А коли всё безопасно — так какая к лешему разница, кто полетит?! Я смертников запускать не намерен! Это будет два. И у меня, банально, Всеволод Изяборович, тщеславие есть. Хочу быть первым человеком в пустоте, ради этого всё и начато. Мечта моя такая, и ежели меня её лишить — «чрезмерная ценность» моя может и нулём обернуться. Это будет три, — выдал я.

— Всё сказали? — полюбопытствовал академик.

— Мата было в три раза поболее сказанного, но его я опустил. — признал я.

— Это вы молодец, что опустили, — покивал собеседник. — Вот же вы терн, Ормонд Всеволодович.

— Аз есмь, — не стал спорить я.

— Леший с вами, творите, что пожелаете. НО! — возвысил голос Изяборыч. — В первый, испытательный полёт пойдёт милитант. До пустоты вашей разлюбезной добираться не будет. Но атмосферные манёвры совершит. Это раз. Далее, перед вашим полётом всё, подчёркиваю, всё, проверят специалисты, и ежели вы хоть на один их вопрос, касательно безопасности не ответите — не полетите! Ибо пусть я лжецом стану, но не убийцей таланта. Это два.

— Да, в общем-то, с вами спорить глупо, — пожал я плечами. — Вот только вопросы касательно личной безопасности. А то станут вопросы задавать о смысле жизни, куда подевались боги и прочие глупости.

— Не станут, — оповестил академик. — Значит договорились, Ормонд Володимирович? — протянул он лапу.

— Значит, договорились. Всеволод Изяборович, — пожал я протянутое.

На том и распрощались, а то темнело изрядно. А я, шествуя по парку Академии, размышлял. Ну и злопыхал немножко, в дань тернистости своей — жизнь ценна моя, видишь ли! Достояние Полиса, куда деваться.