Читаем Прелестные приключения полностью

  езобразие! -- крикнул главный Жук.-- Это форменное безобразие!   -Разве можно кормить нас такой пищей! -- крикнули остальные Жуки.   И они забыли про нас и побежали в ближайшую аптеку за лекарством. А наш корабль весело мчался по синим волнам.   Через несколько дней увидели мы впереди незнакомый остров и решили немного поваляться на траве. Сошли на берег. Трава и в самом деле была мягкая и душистая. Мы улеглись в нее, и каждый стал думать, о чем он хочет: Гри-диг -- о своей Гридиане, я -- о своем доме, Крэг -- о Кутеней-ских горах, а Наша Добрая Змея -- о теплом абажуре настольной лампы.   Вдруг из темного леса вышел Невыносимый Приставучий КаруД.   -Сссссссссс,-- сказала Змея,-- этого еще не хватало!

  

  не не нравится, что вы думаете каждый отдельно,-- сказал КаруД,-- и делаете каждый, что он хочет, и хотите каждый, что он хочет. Не нравится мне это. Вот и все!   Тут он схватил нас и стал соединять. Сначала так, потом еще так, и наконец так:

-- Вот теперь прекрасно! -- обрадовался Невыносимый Приставучий Кару Д.-Теперь вы все вместе будете делать одно и то же!   Он засмеялся и крикнул:   -- А ну-ка думайте все про одно и то же!   Но я опять подумал о своем доме, Гридиг -- о Гридиане, Крэг Кутенейский Баран -- о Кутенейских горах, а Наша Добрая Змея -- о теплом абажуре настольной лампы.   -- Безобразие! -- сказал Кару Д.-- А ну-ка делайте все одно и то же!   Змея кинулась за пролетавшим комаром, Крэг потянулся к молодой ромашке, Гридиг рванулся к морю, а я двинулся к кораблю.   И тут все развалилось.   И мы быстрее ветра понеслись по поляне.   -- Куда же вы! -- закричал Кару Д.   Но мы уже вскочили на корабль, и ветер надул парус.

  

  

  вдруг мы увидели громадного льва. Он сидел неподвижно на палубе и смотрел на нас удивленными глазами, а по его носу преспокойно ползала муха.   -- Ой! -- крикнул Крэг.   -- Ссссстрашно,-- сказала Змея.   -- Ты кто? -спросил я.   -- Я Сидящий Фаянсовый Лев.   -- Зачем ты пришел на корабль?   -Я убежал от Кару Да. Он заставляет меня делать, что он хочет, а я хочу, что я сам хочу.   -- А ты нас не съешь? -- спросил Крэг.   -- Ой, что вы! -- сказал Лев.-- Я же фаянсовый. Я даже мухи не обижу.   -- Эй вы! -- крикнул с берега КаруД.-- Отдайте мне Льва! Это мой Лев!   -- Не отдавайте меня,-- сказал Лев.-- Я устал. Я хочу с вами.   И мы его не отдали.

  

  рошло еще несколько дней, и наконец наше прекрасное путешествие окончилось. Наш корабль подошел к берегу, и только он остановился, как из моря вышла Морская Гридиана и сказала Морскому Гридигу:   -- Я соскучилась по тебе. Где это ты так долго пропадал? Хоть бы прислал телеграмму. Морской Гридиг покраснел немного и сказал, обернувшись к нам:   -- Прощайте, друзья. Я очень полюбил вас, но мне уже пора вернуться.   И они медленно погрузились в синее море.      -- А мне пора в Кутенейские горы,-- сказал Крэг.-- Ведь я не какой-нибудь там простой Баран, а Кутенейский. Прощайте до следующего года!   И он помчался по скользкой тропинке все выше и выше.

 

 

  

  я,-- сказала мне Наша Добрая Змея,-- остаюсь с тобой: ведь я не какая-нибудь там обыкновенная Змея, а резиновая.   -- И я остаюсь, если вы позволите,-- сказал Лев.-- Ведь я Сидящий Фаянсовый Лев и даже ходить не умею. Все сижу да сижу. И они остались.   Если когда-нибудь вы попадете ко мне в гости, вы их сможете увидеть. Безусловно.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Зеленый дом
Зеленый дом

Теодор Крамер Крупнейший австрийский поэт XX века Теодор Крамер, чье творчество было признано немецкоязычным миром еще в 1920-е гг., стал известен в России лишь в 1970-е. После оккупации Австрии, благодаря помощи высоко ценившего Крамера Томаса Манна, в 1939 г. поэт сумел бежать в Англию, где и прожил до осени 1957 г. При жизни его творчество осталось на 90 % не изданным; по сей день опубликовано немногим более двух тысяч стихотворений; вчетверо больше остаются не опубликованными. Стихи Т.Крамера переведены на десятки языков, в том числе и на русский. В России больше всего сделал для популяризации творчества поэта Евгений Витковский; его переводы в 1993 г. были удостоены премии Австрийского министерства просвещения. Настоящее издание объединяет все переводы Е.Витковского, в том числе неопубликованные.

Марио Варгас Льоса , Теодор Крамер , Теодор Крамер

Поэзия / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Стихи и поэзия / Поэзия
Шицзин
Шицзин

«Книга песен и гимнов» («Шицзин») является древнейшим поэтическим памятником китайского народа, оказавшим огромное влияние на развитие китайской классической поэзии.Полный перевод «Книги песен» на русский язык публикуется впервые. Поэтический перевод «Книги песен» сделан советским китаеведом А. А. Штукиным, посвятившим работе над памятником многие годы. А. А. Штукин стремился дать читателям научно обоснованный, текстуально точный художественный перевод. Переводчик критически подошел к китайской комментаторской традиции, окружившей «Книгу песен» многочисленными наслоениями философско-этического характера, а также подверг критическому анализу работу европейских исследователей и переводчиков этого памятника.Вместе с тем по состоянию здоровья переводчику не удалось полностью учесть последние работы китайских литературоведов — исследователей «Книги песен». В ряде случев А. А. Штукин придерживается традиционного комментаторского понимания текста, в то время как китайские литературоведы дают новые толкования тех или иных мест памятника.Поэтическая редакция текста «Книги песен» сделана А. Е. Адалис. Послесловие написано доктором филологических наук.Н. Т. Федоренко. Комментарий составлен А. А. Штукиным. Редакция комментария сделана В. А. Кривцовым.

Поэзия / Древневосточная литература
Марьина роща
Марьина роща

«Марьина роща» — первое крупное произведение журналиста. Материал для него автор начал собирать с 1930 года, со времени переезда на жительство в этот район. В этой повести-хронике читатель пусть не ищет среди героев своих знакомых или родственников. Как и во всяком художественном произведении, так и в этой книге, факты, события, персонажи обобщены, типизированы.Годы идут, одни люди уходят из жизни, другие меняются под влиянием обстоятельств… Ни им самим, ни их потомкам не всегда приятно вспоминать недоброе прошлое, в котором они участвовали не только как свидетели-современники. Поэтому все фамилии жителей Марьиной рощи, упоминаемых в книге, изменены, и редкие совпадения могут быть только случайными.

Василий Андреевич Жуковский , Евгений Васильевич Толкачев

Фантастика / Исторические любовные романы / Поэзия / Проза / Советская классическая проза / Ужасы и мистика