Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги (СИ)

Коридор здесь был выкрашен краской того же цвета — но он был короче и в нем была только одна дверь. Ее открыли, втащили его внутрь, и он оказался в большой комнате, размером не меньше сотни квадратов, почти зал. Комната была приспособлена для проживания или хотя бы временного пребывания одного правоверного. Единственными предметами мебели были стол и два стула, причем Николай догадался, что их притащили специально для него. В одном углу был ковер, раскатанный на полу, мелом на стене была метка — кибла направление в сторону Мекки для молитвы. В другом углу — был армейский НАТОвский спальник и какие-то свернутые рулоны, тоже ковры, видимо. Там же стоял автомат Калашникова, новенький, черный, сто третьей модели, ухоженный — возможно, наш, возможно болгарский — болгары поставляли оружие в Ливию. На нем же был подствольный гранатомет, НАТОвского стандарта, тоже болгарский, с переходником под АК. А оттуда и до противоположного угла — вся стена до потолка была заставлена большими коробками, в которых могло быть оружие, а могло быть и что-то иное.

За столом, уже заставленным блюдами с мясом и рисом сидел человек — коренастый, лет пятидесяти. Толстый, но не жирный — такими бывают спортсмены, которые занимались рукопашкой, но потом бросили спорт и не соблюдали меры в еде. Он тоже был бородатым — короткая, окладистая борода с проседью. Местные так бороду не носят — они либо не носят ее вообще, что харам, либо просто позволяют ей расти до пупа. Этот же — за бородой ухаживал. Явно не рядовой бандит и не мулла — полевой командир, причем серьезный.

Он сделал жест — и Николая подтащили к столу и посадили на стул. Развязали руки.

— Help yourself… — сказал бандит, его манера говорить показалась Николаю смутно знакомой. Как будто камешки во рту перекатываются во время разговора.

— Thank you, sir. Thank you! — Николай решил не показывать, что он знает какой-либо другой язык, а так же знает правила, какими на Востоке следует сопровождать прием пищи. Например, если ты не знаешь дуа, которое положено произнести перед приемом пищи — следует сказать короткое «Бисмилля» и лишь потом приниматься за еду. Ни в коем случае нельзя есть левой рукой, эта рука используется для… санитарно-гигиенических надобностей и потому считается нечистой. Вне зависимости от того, левша ты или правша — использовать левую руку для каких либо нужд во время еды это все равно, что плюнуть в общее блюдо. Тем более, что на Востоке часто едят из одного большого блюда…

Рис с большим количеством мяса — шикарное блюдо по нынешним голодным временам — Николай ел, по местным меркам как свинья — торопливо и жадно, хватая пищу обеими руками. Он слышал… точнее даже ощущал, что оба его конвоира вышли — но и не думал напасть на этого бородатого человека. Если бы его хотели зарезать — уже зарезали бы, если бы его хотели продать или потребовать за него выкуп у ООН — ему просто принесли бы еду в камеру. Здесь просто так не сажают человека за один стол с собой тем более — неверного человека и явного врага. Поэтому — Николай просто насыщался и думал о том, что будет дальше и как ему поставить себя в разговоре. Слова здесь значили намного больше, чем на Западе — а уважение достойного противника было совсем не пустым звуком. Если он добьется уважения у местных — то в любом случае он может рассчитывать хотя бы на легкую смерть…

Пищу бородатый тоже брал, что значило, что он презирает его. Это потом можно было использовать.

— Рахмат — насытившись, сказал Николай, прижав грязные, сальные руки к сердцу — рахмат.

Это слово знали все, даже ООНовцы — оно входило в число наиболее распространенных и обязательных. Рахмат — спасибо, это звучит одинаково на многих языках.

— Докка хъума дацара изам [105]… — ответил бородатый.

Несмотря на свою выдержку и опыт — Николай вздрогнул. Он понял и сказанное и то, на каком языке это было сказано. Если этот бородатый точно знал, кто он, знал про него все — ему отсюда не уйти живым. В две тысячи четвертом году он сам и все его сослуживцы были приговорены к смерти Шурой моджахедов Имарата Кавказ. Любой моджахед, встретив его — должен был исполнить приговор Шуры, если хотел оставаться чеченцем и моджахедом.

— What? What do you say? Sorry, sir, I'm bad in аrabic, and…

— Не притворяйся, русист, все ты понял… — сказал бородатый — тот, кто оскорбляет свой рот словами чужого языка, не заслуживает уважения как мужчина и как воин. А уважение — это то немногое, что позволяет тебе оставаться в живых. Пока…

— На каком языке вы это сказали? — нервно сказал Николай, перейдя на русский — это не слишком похоже на арабский. Я инспектор ООН и за меня хорошо заплатят, если вы отправите требование. Сэр, я благодарен вам за то, что вы меня накормили, но я…