Прелюдия зверя

– Это какая-то безумная многоходовка! И под словом «безумная» я подразумеваю отклонение не в сторону гениальности! Она же практически выкрала тебя у родной семьи!

– Не выкрала. Всего лишь не смогла вернуть. Или, по-твоему, она должна была отвести ребенка в пещеру и пустить ему кровь? Да так, чтобы самой оказаться подальше, иначе дорога в этот мир оказалась бы для нее дорогой в один конец.

– Но когда твой отец с братьями отправились за тобой...

– Когда братья выросли достаточно, чтобы отец решился использовать их для переноса в наш мир, я сам был уже слишком взрослый. Это случилось примерно тогда, когда ты читала послание мамы, а я, как теперь известно, хоронил неизвестную мне женщину.

– Она ранила твоего брата!

– После чего мой отец едва ее не убил. Ты еще не поняла? Это все было ради тебя. Ты жива только благодаря ей.

– Неужели не было иного пути? – отдаю себе отчет в том, что цепляюсь за старую обиду, но я так привыкла к ней, что отбросить ее просто так, это как обнажиться на людях.

– А ты сама как думаешь?

– Думаю, что ты защищаешь ее, потому что любишь. Ты не объективен, и это не честно. Ты же двуликий! Ты всегда должен быть на моей стороне!

Сама понимаю, насколько по-детски это звучит, но у меня никак не получается взять себя в руки.

– Я на твоей стороне. Не хочу, чтобы из упрямства ты ранила собственную мать. Она вытащила тебя из мира, в котором ты была обречена при любом раскладе. Годом раньше, годом позже, но там ты бы не выжила. Отказавшись от тебя, она выиграла время, чтобы успеть все задуманное. Ты разве не читала письмо? К тому же мне есть за что ее любить, она воспитывала меня, и, поверь, я не чувствовал себя обделенным.

– Да она тебя разбаловала. Такого самовлюбленного еще поискать надо.... О боже, – замираю, глядя на Вальтера с шальным ужасом, – ты мой сводный брат!

Но он закатывает глаза:

– Будь серьезней, Лили.

– Если я буду серьезней, я разревусь, – отворачиваюсь, желая встать с дивана и уйти проветриться, но Вальтер удерживает за руку, а затем и прижимает к себе.

– Ну так разревись, – говорит мягко, гладя меня по волосам, прямо как маленькую девочку.

– Не говори того, о чем потом пожалеешь, – бубню в его футболку и все-таки шмыгаю носом. – Я всегда считала, что не нужна ей. Думаешь так легко взять и изменить эту привычку?

– Ты очень нужна своей матери.

От слов Вальтера по спине бегут мурашки, и я спрашиваю шепотом:

– Что я ей скажу?

– Вы разберетесь при встрече.

– Ты же с отцом не разобрался! Вы до сих пор толком не поговорили.

– У нас другой случай. Мы оба слишком взрослые для этого.

– А я, по-твоему, ребенок?

– Ты, по-моему, обижена на свою мать, а я на отца не обижен. Чтобы сблизиться, нам нужно время, а вам нужно все обсудить.

– Вот и мне нужно время, а не обсудить...

– Никто не заставляет тебя встречаться с ней сейчас.

– Как я могу тянуть с этим? Да мне хочется прямо сейчас побежать, найти ее и.... не знаю, что дальше. Сказать что-то, что-то сделать. Но я не готова. И не могу ждать! Что мне делать? – поднимаю лицо, с надеждой вглядываясь в смуглое лицо своего двуликого.

– Давай для начала пригласим ее к нам? – он улыбается так нежно, что сердце замирает.

Снова прячу лицо в его рубашку, растекаясь по широкой груди. Вздыхаю, как перед прыжком в воду, и выдыхаю:

– Давай!

Не удивлюсь, если мама знала, что Вальтер будет на ее стороне! И хотя меня это почему-то только радует, я признаюсь в этом позже. А пока мы с ней просто поговорим.

Глава 17

Марта, мать Лили

Высокая русая женщина нервно мерила шагами просторное помещение загородного дома, когда, наконец, заметила в окне знакомую машину. Едва дождавшись, пока мужчина поднимется по ступеням крыльца, она распахнула дверь и посторонилась, пропуская Глеба в дом.

– Передал?

Он кивнул, разуваясь и проходя, чувствуя себя тут почти как дома, только лучше.

– Им нужно время, чтобы осознать, – мужчина прошел в гостиную, подошел к небольшому столику у дивана и налил в высокий стакан минеральную воду. Ему нравилось, что у Марты всегда и везде порядок, вот тут свежая вода, на столе стоит корзина с фруктами, уже мытыми, свежими, бери и ешь. На кухне всегда есть перекус, а сама Марта будто только что вышла из салона красоты.

Редко Глеб мог видеть ее в таком раздрае как сейчас.

– Я волнуюсь, – она прижала дрожащие руки к лицу, пытаясь успокоиться, – места себе не нахожу. А вдруг Лили никогда не простит меня? Как можно простить мать, которая отказалась от тебя? А Вальтер? Он, наверное, жутко на меня злится!

– Они все поймут. Ты уже знаешь, Лили первая заговорила со мной. Познакомилась сама, пока я пытался подобрать слова, чтобы все и сразу объяснить сыну. Я уверен, она поймет, что твоей вины в произошедшем нет, – Глеб подходит к женщине и приобнимает ее за плечи, согревая в объятиях и успокаивая. Марта с благодарностью льнет к его груди, и мужчина прижимает ее к себе еще ближе. Попозже они расскажут детям о том, что происходит между ними, но пока Марта просила сохранить их отношения в тайне.