Преломление. Обречённые выжить

Собрали там наших горе-охранников в кучу. На пароходе оставалось-™ человека два-три — те, кто попрятались. А здесь — с десяток. Наверное, вместе с драпанувшими пиратами прихватили. А поди различи, кто из них кто — все на одно лицо. Шарада, кроссворд. Стоят на коленях, молятся, воют, орут и плачут — страшно смотреть. Какому богу молятся, непонятно. Часто повторяли «мама». Наверное, маме и молились, типа «мама, роди меня обратно». Если определят, что пират, сливай воду. Хотя у них там не разберёшь, кто кого крышует и кто кому «капусту» шинкует.

Потом передали нас конторским властям. Те после допросов отправили с сопровождением в Порт-Харкорт. Так прошло ещё двое суток. Потом — вылет на Лагос.

В Лагосе ещё пару дней в гостинице. Там в прямом смысле накололи нас по полной программе: прививки от малярии, жёлтой лихорадки и ещё от чего-то. Инъекций 10–12 точно сделали. Таблеток кучу высыпали для профилактики.

По деньгам пока ничего не известно: будет компенсация за моральный и физический ущерб или нет. Мелочёвку, правда, дали за телефон и утрату вещей.

По нигерийским новостям всё это выглядело как масштабная спецоперация: вертолёты, куча катеров, спецназ и прочее. Якобы выкуп за кого-то заплатили. За кого — непонятно. У них там своя бухгалтерия.

Такие вот пироги с капустой. Прилетели домой 12-го. Получается, на все наши приключения и мытарства ушло ровно 10 дней. А казалось — полжизни.

Понял я только, что незавидная доля у этих чёрных пиратов. Даже где-то жаль их. Взять хотя бы ту же Нигерию. Работы нет никакой. Только рыбный промысел, чтоб с голоду не помереть. Выкупы, правда, за заложников берут бешеные. Но это можно понять. Чтоб на оставшуюся жизнь хватило: заложники тоже не каждый день. Такой бизнес.

Постараюсь больше в Гвинейский залив — ни ногой. Но это от меня не зависит.

Охота на медведя близ Певека

I

Происходило всё это в разухабистое и, я бы сказал, вольготное брежневское время. Работал я в одном НИИ геологии, и поехать куда-нибудь в командировку для проветривания мозгов за счёт института считалось делом плёвым. Правда, командировки большей частью практиковались в северные районы. Например, в тундру — в край вечной мерзлоты. Летом и осенью те места особенно интересны: богаты всяким зверьём, ягодой и грибами. Для любителей природы — услада и отдохновение.

Институт наш имел в тех местах большие интересы по части изучения древних русел давно исчезнувших рек. Грешным делом, я собирал там кой-какой материал для будущей диссертации. В итоге так её и не защитил. Затянул, замусолил, а тут и перестройка горбачёвская подкатила, и всё пошло прахом. Не то что моя тема — институт оказался ненужным. Кому сейчас нужны донные отложения древних русел? Они дивидендов не приносят. На них хлеб насущный не купишь.

В те весёлые исторические времена пристроился я к группе наших геологов, которые отправлялись самолётом в Певек. Выписал себе командировку, обосновав причину, цель и задачу. Начальник отдела подписал не глядя. И вот я на Крайнем Севере. Попробуй за свои кровные попади туда — годовой зарплаты не хватит. А тут государство тебе и командировочные, и северные, и полевые, и харчевые — всё оплачивает. Я уж не говорю про дорогу и проживание в гостинице. Лафа! При достаточно скромном образе жизни всегда излишек оставался, даже если на водке не экономить. Правда, там больше спиртом пробавляются. По шесть рублей бутылка. Мы этим спиртом затарились и на следующий же день вылетели с коллегами вертолётом к лагерю. Там за четыреста километров наша геологическая партия работала.

Первую бутылку мы ещё в вертолёте пригубили. Благо закуска мировая была: сало, чеснок и солёные огурцы. Лучше и придумать трудно под спирт. Однако спирт тоже уметь пить надо. Заглотишь без подготовки, — считай, ожог пищевода. Хорошо, вертолётчики предупредили.

— Первый раз, небось, местное «шило» глотаете? — спросил подошедший к нам бортмеханик.

— Первый, — признались мы, — чего скрывать.

— Тогда наливай, покажу, как надо. — И вытащил из широченных кожаных штанов замусоленный гранёный стакан, жёлтым ногтем указав, до какого уровня лить. Уровень оказался чуть больше половины.

— На один глоток, — пояснил он. — Однако ж, у каждого он свой, на меня не равняйтесь. Командир наш, к примеру, полный наливает, но зато без повторов.

Отмерили мы механику на «глоток с повтором» и не заметили среди застолья, как подлетать к месту стали.

— А вот и база ваша уже видна, — сообщил абсолютно трезвый бортмеханик, указывая жёлтым ногтем куда-то в иллюминатор.

Посмотрел я в том направлении, чтобы обстановку оценить, — мать моя родная, солнце в закат клонится, пейзаж достойный Рериха: море, горы, холмы — всё в ультрамарине. Тени от гор и холмов чёрные, закат за редкими облаками горящей киноварью размазан широко и густеет прямо на глазах.

— Да, теперь понятно, откуда Николай Константинович брал вдохновение, — заметил я.

— Кто из вас Николаем Константиновичем будет? — с пристрастием спросил бортмеханик.