Преломление. Обречённые выжить

Событие, описанное ниже, взято из аудиозаписи, которая ходит среди моряков. Как я ни пытался выяснить, кто автор или каким образом была сделана запись, так ничего и не выяснил. Предположительно, это был разговор по телефону уже после всего случившегося или голосовой файл на WhatsApp — свежие воспоминания по горячим следам. Имена в тексте подлинные. Как старый моряк, я не мог пройти мимо этого факта, поскольку подробности современных пиратских атак никем ещё не описывались. А здесь — из первых уст. Считаю это находкой. Никто и никогда так откровенно не расскажет вам про современных пиратов, как сами участники событий.

— Олег, привет!

Второго числа в десять вечера подлетела к нам их лодка banan-boat. Местная. В ней было человек десять, все с автоматами. Рома Дмитриев стоял на ходовой вахте. Он, как всё это увидел, сразу general alarm[42] включил. Ну и — драпу. Закрылся в гальюне на офицерской палубе. Там решил отсидеться. А оператор в каюту убежал. В «цитадель»[43] уже поздно.

Автоматчики, как к борту подошли, сразу начали стрельбу беспорядочную. Скорее для устрашения. Стреляли минут тридцать без остановки. Или мне так показалось со страху, что тридцать. Патронов не жалели.

Я в каюте был, не спал ещё, услышал стрельбу, прижух. Короче, не знал, что делать. Рома Дмитриев сейчас там — на передовой. Он же кум мой, дочку мою крестил. За него думки пошли. Где-то минут через пять побежал на мостик. На мосту — никого. Через минуту влетел пират. Я драпу — вниз по трапу. Пробегая по офицерской палубе, увидел в мессруме[44] двух охранников. Я — к ним. Говорю, пираты на офицерской палубе — давай… Они мне, типа, ложись на пол и лежи тихо. Потом что-то между собой начали лялякать. Они ж чёрные все — что пираты, что охранники. Свет уже нигде не горит, только аварийный. А в полутьме не разберёшь, где разбойник, где охранник.

Один охранник вышел на палубу — и сразу стрельба. Через пару минут в салон забежали два пирата, стволы дымятся. Мой охранник даже не успел автомат поднять (где их учили?). Завязалась между ними драка. Но всё-таки охранник успел выстрелить. Его Матисом звали, а второй, что постарше, Джон, он там где-то на палубе шуровал, только очереди слышны были. Так вот, этот Матис прострелил одному пирату ступню. И они его тут же расстреляли. Сделали из него дуршлаг. Пираты не прощают любых выпадов в их сторону.

Меня же за шкирку и — на мостик. Говорят, мол, выводи пароход на мель. Или я не так их понял. Что у них в голове? Совсем безбашенные: стрельнули мне для острастки над головой пару раз очередью. Я быстренько прикинул, сердце озябло и ноги задрожали. Делать нечего: машины — на полный вперёд. Посадил пароход на мель быстро, и минут пятнадцать ещё симулировал, что, мол, пытаюсь ехать. Авторулевой сразу накрылся после их стрельб. Видать, пуля в рулевую колонку попала. Мы ведь всё время на авторулевом «рыли».

Короче, загнал пароход на мель так, что, захочешь съехать, не съедешь. Движки на полную поставил, они так никогда не работали. Думал — сгорят. Хорошо, что грунт в заливе мягкий попался, корпус не продырявили.

Пираты ещё поугрожали, пару раз стукнули для острастки. Поняли, что теперь ни взад ни вперёд. Похоже, я действительно сделал что-то не так. Говорят, давай иди, спускай шлюпку — rescue boat[45]. У нас всего-то два спасательных надувных плота было и дежурная шлюпка.

Понятно, не плоты же на воду скидывать. Я в шлюпку залез, движок запустить не смог, там всё сплошь гидравлика. Поди разберись, механик нужен. Обрисовал им ситуацию, мол, без механика ничего не сделать. Говорят: иди за механиком!

Русского механика трогать не стал, пошёл к индусу. Он третьим числился. Стучу в каюту, никто не открывает. Боится. А здесь этот, с простреленной ступнёй, объявился и давай мне по ногам пулять. Видать, в шоке ещё был. Одна пуля по касательной прошла по левой икре. Другие рикошетом стали от палубы отскакивать, и нахерачило мне в обе голени металлической стружки по полной программе.

Стал опять стучать к механику индусу. Тот не открывает. Пират орёт: «Убивать буду! Ай килл ю! Ай килл ю!» Рома Дмитриев не выдержал — вышел из своего убежища.