Преломление. Обречённые выжить

Кинулись по катерам, запустили моторы и — за дедом. Он же тем временем выделывал полнейший кордебалет: то, как дельфин дрессированный, из воды чуть не по пояс выпрыгнет, то опять под воду, как на соревнованиях по подводному ориентированию. То нет его, то вдруг на тебе — в неожиданном месте появляется. Феерия какая-то фантастическая, да и только. Рукой нам помашет — и опять скроется. Стакана в руке уже не было. Теперь и чемергес наливать некуда. Стало ясно, таких гастролей дед долго не выдержит, надо выручать. А как его выручать, если он по всему плёсу мечется как угорелый?

Пока за ним гонялись, деда вынесло на большую воду, а там уже и до китайской границы рукой подать. Местные погранцы, чего доброго, примут его за диверсанта-перебежчика. К тому же он ещё, как назло, язык предков вспомнил и при каждом выныривании орал благим матом: «Доннер-веттер, бляха-муха, ахтунг-ахтунг, орднунг зайн…»

На фарватере он вообще стал кренделя немыслимые выписывать: выкаблучивался, как мог по его годам. Занятный дедок оказался. Непредсказуемый. Трудно было его зацепить.

К нам уже и добровольцы подключились из местного рыбколхоза. Озеро знали вдоль и поперёк. Предложили не гоняться друг за другом, а рассредоточиться. Идея себя оправдала. При очередном выныривании дед оказался рядом с лодкой одного из добровольцев. Тот багром его быстренько и зацепил.

Но на этом всё не закончилось. Дед вовлёк в свои «игры» и лодку. Мотор-то на ней был заглушён. Лодка всё быстрее и быстрее стала перемещаться по фарватеру. Но главное, что доброволец не давал деду больше заныривать, мёртвой хваткой держа нашего гастролёра за руку. Однако кто-то упорно тянул его за капроновый шнурок, накрепко привязанный к ноге.

Нам ничего не оставалось, как следовать за ними. Да на беду понесло их прямо к китайской границе. А мы и сделать ничего не можем. Дедок наш притих — ни на что не реагировал. Не кричал ни по-русски, ни по-немецки. Сник как-то. Вроде смирился со своей участью.

Наконец подрулили мы на своих лодках-казанках, стали отвязывать деда. Но было неизвестно, что ещё за зверь там попался на удочку. Перегнулся я через борт и только шнурок под водой нащупал, чтобы деда отвязать, как встрепенётся он, как заорёт. Чуть не захлебнулся — вода изо рта фонтаном. Еле откашлялся.

— Не смей, — кричит, — отвязывать. — то я его поймал…

— Кого его? — спрашиваю.

— Сома. Это мой сомец, я его и порешу.

А сам еле дышит. Откуда он знал, что сом там? Одному бесу известно.

Поверив деду на слово, один из нашей пятёрки сгонял на берег и прибуксировал здоровый чурбак — центнера на полтора, не меньше.

— Привязывай к нему, — скомандовал.

Так и сделали: дедову добычу к чурбаку привязали, а самого его втащили в лодку и — на берег, отхаживать.

До вечера мы пасли этот чурбак. Больше всего боялись, что «зверь» за границу удерёт, ему-то визы не надо. И тогда останемся мы без улова.

Перед закатом мы сцепились тремя моторками и отбуксировали чурбак к берегу. С надрывом шли, тяжело. «Вихри» наши на предельном усилии работали. Не хотело, видать, чудо-юдо на русский берег. Упиралось. За день подустало, конечно, но силу ещё имело немалую. Тем временем и костёр уже для нас запалили, так как смеркаться стало: мол, не промахнитесь, курс на огонь — причаливать здесь.

А на берегу мотоцикл с коляской, как говорится под парами, уже ждал: мотоциклист часто газовал — вот-вот с места сорвётся. Один конец троса к мотоциклу заранее прикрепили, а второй к чурбаку привязали. И гаркнули хором: «Давай!» Наш мотоциклист с будёновскими усами, нацепив шлем танкиста, отжал сцепление и дал газу до отказу. А мотоцикл ни с места. Буксует, ядрёна корень. И даже стал маленько сдавать к воде. У мотоциклиста шлем — набок, усы кольцом завернулись. Привстал, как на стременах, на чурбак через плечо уставился — очумел парень. А парню лет под шестьдесят будет.

Мужики у нас смышлёные попались, взяли инициативу на себя: мотоцикл к дереву привязали, трос прямо на колесо накинули и, как лебёдкой, стали помалу тянуть.

«Будёновцу» ничего не оставалось, как только топтаться и причитать:

— Старики, прошу, как только чурбак к колесу подойдёт, глуши двигун, а то все спицы переломает.

И вот из воды стало выползать огромное невесть что. Думали сначала — кита зацепили. Ан нет — из воды усы показались. Точь-в-точь как у нашего «будёновца», если их намочить. Прав был дед. Как в воду глядел: оказался стопроцентный сом невероятных размеров. Доложу вам — таких ни прежде, ни позже не видывал. Голова как у годовалого телёнка. Губы — резиновые шланги для брандспойтов. Глаза навыкате. Когда такие монстры оказываются на берегу, то быстро слабнут и гибнут. Так и наш: после изнурительных гонок дёрнулся последний раз и затих. Двуручной пилой мы тут же его и распилили. Когда сома резали, дед молчалив был и только вполголоса повторял: «Bljaha-muha, donnerwetter». Деду общим голосованием присудили треть туши. Остальное поделили между собой.