Премия за риск

– Учитывая это обстоятельство, – продолжала Мэвис, – мы не имеем оснований находиться здесь и должны немедленно улететь.

– Но это невозможно! – вскричал я. – Ведь я еще не отремонтировал ваши сфинкс-клапаны!

– Плох тот шпион, – мягко объяснила она, – который не возит с собой запасной сфинкс-клапан заодно с ножовкой по металлу.

Глядя, как они расходятся по своим кораблям, я представил себе дальнейшую жизнь в полном одиночестве, до самой смерти. Никакое правительство уже не будет за мной следить. Я никогда не услышу шагов в вечернем сумраке, а повернувшись, не увижу человека с характерным отсутствующим выражением лица. Днем меня не отвлечет от работы жужжание старенькой камеры, ночью не убаюкает скрип дефектного магнитофона.

А еще мне было жалко улетавших. Этих простых, старательных, неловких, неумелых шпионов, которые возвращались в мир бешеных скоростей и свирепой конкуренции. Где они найдут другого такого подозреваемого? Или другое такое место?

– Прощай, Билл, – пожала мне руку Мэвис. И пошла к кораблю мистера Уолласа.

Провожая ее взглядом, я только сейчас понял, что она больше не шпионит за мной.

– Мэвис! – закричал я и пустился бегом.

Она не обернулась, лишь прибавила шагу. Я схватил ее за руку:

– Погоди! Тогда, в полете, я хотел тебе кое-что сказать. Потом еще раз пытался это сделать на пикнике.

Она попробовала высвободиться. Мои слова прозвучали хрипло и совершенно неромантично:

– Мэвис, я люблю тебя!

Секунду спустя она уже была в моих объятиях. Мы целовались, и я говорил, что ее дом здесь, на этой планете, с тенистыми лесами, янтарными полями и изумрудными лугами. Она была слишком счастлива, чтобы отвечать.

А поскольку осталась Мэвис, раздумал улетать и Рой. У мистера Уолласа как раз созревал урожай, и он захотел продолжить уход за растениями. Каждый нашел ту или иную причину, чтобы не покидать колонию.

И кто я теперь? Администратор, король, диктатор, президент? Да не важно – как пожелаю, так и буду себя называть.

К нам потянулись шпионы изо всех секторов космоса, не только из американского. Чтобы прокормить такую ораву, вскоре придется ввозить продовольствие. Но возможно, другие правители откажут мне. Говорят, я подкупаю и склоняю к дезертирству их разведчиков. Честное слово, я этого не делаю, люди прилетают сами. А сложить с себя обязанности руководителя я не могу, поскольку являюсь собственником этой планеты. И не настолько я суров, чтобы давать приезжим от ворот поворот. Взялся за лямку, вот и тяну ее – не бросать же.

Поскольку все наше население состоит из бывших сотрудников государственных спецслужб, вы можете подумать, что сформировать правительство для меня не проблема. Как бы не так! Претендентов на высокие посты почему-то не находится. Ваш покорный слуга – абсолютный монарх над пахарями, доярками и пастухами, так что, смею надеяться, голод нам все же не грозит. Но остается другая проблема, о которой я говорил в самом начале.

Как, черт побери, я буду править, если никто из этих людей не согласится для меня шпионить?

Носитель инфекции

Эдвард Экс проснулся, зевнул и потянулся. Потом покосился на солнечный свет, льющийся через открытую восточную стену его однокомнатной квартиры, и позвал одежду.

Она не подчинилась! Экс прогнал сон и повторил приказ. Но дверь шкафа осталась закрытой, а одежда не двигалась. Основательно встревоженный, Экс вскочил с кровати. Он вновь начал было формулировать ментальную команду, но остановил себя. Нельзя паниковать. Если одежда не подчиняется, значит в этом виновато его полусонное состояние.

Экс неторопливо повернулся и подошел к восточной стене. Он откатил ее ночью и сейчас остановился там, где обрывался пол, и взглянул на город.

Было раннее утро. Молочники уже разносили молоко по террасам. Мужчина в вечернем костюме пролетел мимо, как раненая птица. Пьян, заключил Экс по неуверенной левитации. Мужчина накренился, увернулся от молочника и, недооценив высоту, упал с двух футов. Чудом сохранив равновесие, он потряс головой и продолжил свой путь пешком.

Экс ухмыльнулся, наблюдая, как тот, покачиваясь, брел по улице. Там для него будет безопаснее. Никто не пользуется улицами, кроме нормалов или психов, которые по какой-нибудь причине решили прогуляться. Но лавировать в таком состоянии… Либо его зажмет телепортационный парашют, либо он свернет себе шею между домами.

За окном пролетел разносчик газет. Из кармана на его бедре высовывались защитные очки. Паренек выровнял дыхание и взлетел к особняку, выстроенному на крыше двадцатиэтажного небоскреба.

«Особняк, – думал Экс, – вот это жизнь!»

Он жил на четвертом этаже такого старого здания, что здесь была даже лестница с лифтом. Вот когда он закончит Университет Микровски… когда получит степень…

Но сейчас не время мечтать. Мистер Оплен не любил опозданий, а работа в его магазине позволяла продолжать учебу.