Премия

Самую сырую часть дождя рвануло прочь, растеклось солнце, засверкала зелень, и духота раскурилась тысячами запахов. Лучистые воздухи уже идут, не разбирая луж, расшитые плащи волоча по грязи. Последние, и уже нагретые, капли стекали сверкающей ртутью по гладкой черноте давно сгоревшей стены.

Уже давно не было звонков, и в приемную никто заходил. Леночке, прилежно сидящей за своим большим столом, уже просто осточертело разглядывать узоры на ковре и обоях и дождь за окном. Чтобы как-то отвлечься, можно было самой отнести подписанные бумаги в отдел кадров. Попросив Танюшку посидеть на телефоне, Леночка не спеша пошла к лестнице, обдумывая, где бы еще задержаться и не заскочить ли в буфет.

За дверью отдела кадров оказалось незнакомое большое помещение и незнакомые угрюмо работающие за столами мужчины. Видимо, задумавшись, она ошиблась этажом. Но, выглянув обратно в коридор, она убедилась, что пришла правильно. В кабинете на нее опять никто не обернулся. Несмотря на то, что она никого тут не узнавала, она без церемоний подошла к столику с телефоном и набрала номер:

– Алло.

– Алло, Алёнка, ну наконец-то. Не поверишь, только вот звонить тебе хотела.

– Алло, что…

– Мой Витька поздно ночью уже прилетел. Там рейс задержали. Но этот охламон не купил, представляешь. Говорит, не было таких сапог. Вот ленивый балбес. Наверное, лень по магазинам было дальше ходить.

– Алло! Мне Ивана Сергеича…

–)))

Поняв, что ошиблась номером, Леночка нажала на рычаг и помедленнее накрутила на диске тот же номер заново:

– Алло. Это кадры? Иван Сергеича, будьте добры.

– Леночка, это не Иван Сергеич. Это я вам набираю, чайку нам сделайте, пожалуйста.

– Ой! Сейчас, Танюше скажу.

Положив трубку, Леночка присела на стол и посмотрела на сидящих:

– Милые мужчины, где у вас тут справочник? Телефоны все перепутала.

Один из милых мужчин галантно подал ей мятую пачку. В ней все фамилии и телефоны были незнакомыми:

– Да что это у вас за список, ни одного человеческого номера.

Леночка снова набрала отдел кадров:

– Алло. А вы переехали, что ли?

– Алён, мы еще в прошлом году переехали. Ну ты даешь. Приходи сегодня, Витька понапривозил всего.

Повесив трубку:

– Да что ж такое!

Позвонила на свой номер, а там мужской незнакомый голос.

– Ой! Подскажите, а Танюша там далеко? Я приемную набирала.

– Ну наконец-то, девушка! Не дозвонишься до вас. Мы такси уже давно ждем. У нас поезд через полчаса…

Леночка бросила трубку и пошла к выходу:

– Ребята, выкиньте уже свой телефон.

Она закрыла дверь, в кабинете переглянулись:

– А кто эта новенькая?

– Вроде из швейного цеха.

– А ничего такая.

Леночка пошла назад к себе. И только она открыла дверь в приемную, как мимо нее в двух шагах с грохотом несся бесконечный товарный состав, над головой оказалось солнечное небо, под каблуками щебень. Чуть не сломав тонкий каблук, Леночка задом запрыгнула с потоком воздуха обратно в свой отклеившийся коридор.

С неженской силой захлопнув дверь, обеими руками она вцепилась в знакомую, родную дверную ручку, боясь, что дверь распахнется опять на рельсы. При этом она не сразу поняла, что теперь в уши еще и ревет сирена. Не веря своим выпученным глазам, неудобно согнувшись у своей двери, она только часто дышала и тупо смотрела на разлетевшиеся по коридору бумаги. По ним пробегали чьи-то ноги. Не понимая ничего, под оглушительно вопящей сиреной Леночка съехала на пол, уставившись в горящую под потолком красную аварийную лампочку. Ее маленькое тело, всё такое маленькое и удобное, сложенное на полу в виде удобного же зета, занимало мало места и никому не мешало. Притихшая, она незаметно сидела.

Эвакуация была начата немедленно, после того, как Марат, Баландин и Семенов не обнаружили болота на обычном месте. Они его вообще не обнаружили, сумев проследить лишь цепочку затопленных дождем участков в направлении скелета. А теперь отпущенная кем-то вода быстро расходилась обратно в степь и исчезала, выполнив свою транспортную функцию.

Второе путешествие в скелет, после первой поездки в животе Сиропина, болото предприняло самостоятельно.

Кроме Марата, Баландина и Семенова, кое-кто в скелете еще оставался, задержавшись, чтобы привести в порядок свои записи или сложить бумаги, чтобы застать всё на своих местах, все свои бумажные слова, после этой никому не нужной учебной тревоги.

Но в целом эвакуация была проведена образцово, и скелет быстро опустел, несмотря на неправильную панику, то есть на неправильное отсутствие нормальной сумятицы.

Сам скелет, наконец, ощущал себя скелетом, то есть большей частью пустотой. Легкой огромной пустотой, разглядывающей в себе все свои пустые размеры. Теперь было понятно, что раньше непрерывное суетливое движение людей внутри не давало расслабиться, а теперь можно было застыть в тишине. Еще длилась память о тепле многих тел, но память тихо мутнела, как капля воска, упав на ладонь, в миг отдает ей свою прозрачную искру, но еще хранит мутное, такое же телесное, тепло.

Много вещей существуют без присмотра. Такой вещью уже любил бы́ть скелет.