Премудрость нашего спасения

Из позволительной грамоты ясно, что если бы это было дело пресвитера, то не давалось бы ему на это позволения и наставления.

Если такая строгость и такой порядок соблюдаются по правилам в отношении к пресвитеру, то как предоставлять служение духовничества тому, кто не имеет степени священства? Ибо принимающему исповедание грехов нужно и благословлять, и говорить разрешительную молитву, и разрешать, и налагать епитимию, и приобщать достойных Божественных Тайн. Как же будет совершать это тот, кто не имеет священства? Может быть, кто-нибудь скажет: он будет это делать так, что будет передавать и представлять сведения о грехах архиерею. Но что за необходимость? К тому же это против правил. Ибо если правила о пресвитерах говорят так, что они могут исполнять это <лишь> по необходимости, в отсутствие епископа и с дозволения епископа, то как будет исполнять это не получивший свя щенства?

Благодать эта, говорят отцы, апостольская, а благодать апостольскую имеют епископы, а не пресвитеры; пресвитеры же приемлют благодать семидесяти учеников, по словам тех же отцов. А потому на верных, крещеных в Самарии Филиппом, одним из семи диаконов, Пётр и Иоанн возложили руки, и они приняли Духа Святого [215] , что соответствует миропомазанию, совершаемому только епископом, каковой благодати не имеет пресвитер. О диаконе же относительно величайшего этого служения (т. е. отпущения грехов в покаянии) правила и вовсе не упоминают.

Итак, если пресвитеры не имеют на это права без позволения, а о диаконах правила не упоминают, то как иной простец, вовсе не получивший священства, будет совершать это Таинство и священнодействовать святое покаяние?

О покаянии мы скажем, насколько в наших силах, в связи <с предыдущим>, так как уже и дошли до него, по воле Божией, истолковав сначала, по возможности, то, что относится к священным рукоположениям.

Клирик:

— Так, владыка святой. Следует и необходимо научить нас и сему.

О покаянии

Архиерей:

— И я готов на это, и не поленюсь изложить <суть дела>, насколько смогу, потому что после крещения покаяние есть и главизна спасения для всех верных, и второе очищение, и второе крещение, совершаемое посредством исповеди и сокрушения, посильными трудами и слезами.

Предначинатели покаяния — мытари и грешники, и блудницы, приходившие в покаянии ко Христу и не отринутые Им; также и разбойник на кресте, уверовавший, и исповедавший Христа, и возопивший: Помяни мя ; равно как и первый из учеников, горько плакавший после того, как пал через отречение, и помилованный, и по троекратном вопрошании восстановленный каким был, или даже более — поставленный пастырем овец Христовых, дабы пас овец с внимательностью и снисходительностью, научившись из того, что пал и снова был принят Христом, поставленный принимать раскаивающихся падших.

А не падшего нет между людьми вовсе, и первый падший, и более всех из всех верных — я, и я прошу помилования и спасения.

Клирик:

— Поистине, владыка, все мы в этом имеем нужду, потому что все постоянно согрешаем.

215. О том, что покаяние состоит в том, чтобы постоянно сокрушаться, называть и считать себя грешником, и прибегать к исповеди, и что между людьми никто не чист

Архиерей:

— Правда, брат. Ибо кто похвалится чисто имети сердце? Или кто чист от скверны, как написано, аще и един день жития его на земли [216] , тогда как всякий грешен или от греха первородного, или, после просвещения крещением, тотчас и невольно как-нибудь впадая в грех, ибо для этого достаточно согрешить случайно <по отношению к> кому-нибудь: к родителю, или другу, или родственнику, чему невозможно не случиться. И если это даже случится и с неразумным младенцем, то всё же становится причиной греха, и ему тотчас сообщаются скверна и грех.

И сие всяк человек , при всём том, что он принял благодать. Он тотчас, как родится, желает плотского неразумно и неосознанно, и это — следствие преступления прародителей, почему и грешит, едва родившись и еще не понимая. Ибо, как сказано Давидом, и зачинается во грехах [217].

Итак, если невозможно, чтобы не гнездился какой-нибудь грех в новорожденном и новопросвещённом младенце, то тем более во всех нас, и вольно, и невольно. А в особенности вольно — во всех, как в существах словесных и добровольно нерадящих о том, что постоянно грешим. Сами грехи забвения и неведения — от нашего нерадения, и невозможно найти им оправдания.

216. О том, что каяться должно всем: и освященным, и мирянам