Преображение мира. История XIX столетия. Том II. Формы господства

В случае с американской Гражданской войной такой открытости суждений быть не может[738]. Из всех великих внутриобщественных конфликтов середины века именно в нем явно победили силы морального и политического прогресса, и это было связано с консервативной целью: сохранением уже существующего национального государства. В Индии и Китае все было иначе: индийские повстанцы-сипаи и небольшое число князей, среди которых они нашли поддержку, конечно же, не смогли бы заменить великую скрепу, которую уже в то время образовывал британский военный и правящий аппарат. Невозможно было предвидеть, что в результате восстания возникнет «индийская Пруссия», которая могла бы взять на себя роль объединителя субконтинента. «Освобожденная» Индия, вероятно, вернулась бы к модели XVIII века, когда на полуострове сосуществовало множество небольших государств. Китай, управляемый тайпинами, представить себе еще труднее. Несмотря на планы Хун Жэньаня, это была бы, конечно, не либеральная демократия, а скорее авторитарная теократия, а со временем, возможно, лишь модифицированная версия конфуцианского государства, только без маньчжурского компонента. Однако среди тайпинов существовали настолько сильные тенденции к расколу, что сохранение единой империи было немыслимо. Мог ли Китай превратиться в XIX веке во множество национальных государств и были бы они экономически жизнеспособны? Это сомнительно.

Выводы по Северной Америке более однозначны. Победа Севера в 1865 году предотвратила возникновение третьего крупного независимого государства на Североамериканском континенте и уничтожила институт рабства, с которым связано все, что можно было считать консервативным или реакционным в американском контексте в то время. Политические координаты США сильно отличались от координат современной Европы. Тот, кто был «правым» в США в 1850 или 1860 годах, не являлся представителем авторитарного государства, неоабсолютистской монархии или аристократических сословных привилегий; он был защитником рабства. Допустимо ли рассматривать американскую Гражданскую войну под проблематичным названием «революция», как это делали некоторые современные наблюдатели (такие, как Карл Маркс или молодой французский журналист Жорж Клемансо)?[739] В историографии США это неоднократно обсуждалось с 1920‑х годов; сравнительный взгляд придает этому вопросу дополнительное измерение[740]. Подобное уже было с движением тайпинов. Со строго конфуцианской точки зрения они были незаконными бандитами, которые заслуживали уничтожения; в более поздней китайско-марксистской перспективе тайпины были предвестниками революции, но не «буржуазными» революционерами; настоящая революция все равно началась только с основанием Коммунистической партии Китая в 1921 году[741]. Но если говорить о европейских событиях 1848–1849 годов как революционных, то и о тайпинах следует сказать то же самое. Их революция также потерпела поражение. Однако социальные преобразования, вызванные тайпинами, были по крайней мере столь же радикальными, как и все, что происходило в Европе. Они не создали долговечного нового государственного порядка, но ослабили устои старого. Китайский Старый порядок рухнул уже в 1911 году, центральноевропейский – только в 1918–1919 годах.

Американская Гражданская война по масштабам насилия и смертей, которые она принесла, может быть поставлена в один ряд с еще более жестоким восстанием тайпинов. Жертвы 1848–1849 годов в Центральной Европе или 1857–1858 годов в Индии меркнут рядом с этими чудовищными цифрами. В случае Гражданской войны в Америке, даже в большей степени, чем в других случаях, необходимо различать революционное качество причин и последствий. Непосредственной предпосылкой Гражданской войны стало появление двух полностью противоречащих друг другу интерпретаций Конституции США, то есть самой важной символической связи, которая скрепляла Союз с 1787 года. Напряженность между политическими элитами Юга и Севера в предшествующие десятилетия смягчалась достаточно прочной двухпартийной системой, которая устраняла региональные (в Америке это называлось «секторальные») противоречия. В 1850‑х годах эта система стала регионально поляризованной: Республиканцы олицетворяли Север, демократы – Юг. Как только в конце 1860 года стало известно об избрании врага рабовладения Авраама Линкольна президентом, представители нового южного национализма начали воплощать свою программу в жизнь. Когда в конце января 1861 года Линкольн вступил в должность, семь южных штатов уже объявили о своем выходе из состава США. В феврале они образовали новое национальное государство – Конфедеративные Штаты Америки – и сразу же начали брать под контроль федеральную собственность на своей территории. В инаугурационной речи 4 марта Линкольн не оставил сомнений в том, что он сохранит единство нации и рассматривает отделение Юга как мятежный акт[742]. Война началась 14 апреля после нападения южан на форт Самтер – гарнизон федеральных войск на острове у побережья Южной Каролины.