Преображение мира. История XIX столетия. Том II. Формы господства

Другим основным источником спроса на древесину было отопление жилищ. Дом, в котором тепло, вскоре вошел в число само собой разумеющихся удобств эпохи материального прогресса. В 1860 году древесина все еще оставалась самым важным источником тепловой энергии в США, составляя 80 процентов от общего объема, и только в 1880‑х ее обогнал уголь[197]. Даже в тех местах, где индустриализация производства еще не была заметна, например в Индии, происходила индустриализация транспорта: железная дорога потребляла много древесины в виде шпал, и ее иногда приходилось доставлять издалека. Первые паровозы работали на дровах. В Индии еще в 1860 году около 80 процентов локомотивов работали на дровах, и только в начале нового века значительное их число перешло на уголь[198]. В такой экономически модерной стране, как Канада, и даже в США лесная промышленность (включающая крупные лесопильные заводы) долгое время была одним из секторов с самой высокой добавленной стоимостью. Некоторые из самых больших состояний в мире были заработаны на древесине.

Добавим в нашу картину еще один вариант экологического фронтира, который возник не столько в результате антропогенного разрушения, сколько в результате медленных климатических изменений. Для этого нам необходимо перенестись в Сахель – расположенную к югу от Сахары сухую саванну шириной примерно триста километров, с редкой растительностью и редкими осадками. Примерно с 1600‑х годов жизнь в этой экологической зоне протекала в условиях постоянно нарастающей засушливости. Животноводство все больше оттеснялось на юг, и вместо него приобретали все большее значение верблюды, приспособленные для жизни в этих условиях: верблюды могут прожить восемь-десять дней без приема воды и пищи, а также уверенно ходить по сыпучему песку. Таким образом, к середине XIX века возникла большая верблюжья зона (great camel zone), простирающаяся от Магриба на юг до плато Адрар. Растущая засушливость также вынудила к новым моделям смешанного отгонно-пастбищного скотоводства в соседней зоне на юге, где разводили крупный рогатый скот, коз и верблюдов. В этих условиях возник смешанный в этническом отношении пустынный фронтир: арабы, берберы и чернокожие африканские народы жили здесь вместе и обрели новую идентичность – они считали себя «белыми» в противоположность обитавшим дальше к югу чернокожим. Все более отчетливо обозначались различия между образом жизни кочевых скотоводов и оседлых земледельцев в этом регионе – в частности, различия в мобильности: те, кто перемещались верхом на верблюдах и лошадях, могли легко совершать набеги, от которых чернокожие поселяне практически не умели защищаться. Сложные отношения данничества распространялись через фронтир в обоих направлениях; зависимость южных крестьян от «белых» становилась тем больше, чем меньше последние могли обходиться сельскохозяйственной продукцией, произведенной на их собственной территории. Тем не менее существовало и большое сходство в социальной иерархии, которое в конечном итоге интегрировало эту фронтирную зону: четкое разделение между воинами и жрецами и разграничение кастовых групп. Ислам распространился по всему Сахелю как военным, так и мирным путем. Вместе с ним с севера пришло рабство, которое необычайно глубоко укоренилось, о чем свидетельствуют его остатки, сохранявшиеся в Мавритании еще во второй половине XX века[199].

Охота на крупного зверя