Преодоление

Как просто все казалось на лекциях, как просто, подумал Саня, с горькой улыбкой вспоминая свои аккуратные конспекты и, как стихи, нараспев повторяя про себя записи о пустыне, в основном про воду и про их нынешнее бедственное положение. «При тридцати градусах выше нуля увеличивается приток крови к поверхности тела, – повторял он, точно на экзамене. – Когда ртутный столбик подскакивает к тридцати семи, потоотделение и дыхание становятся единственным способом терморегулирования организма… Человек в пустыне выпивает до двадцати литров воды в сутки… При недостатке жидкости наступают водное истощение, упадок сил, тепловой удар… Количество воды в НАЗе ограничено… На близость грунтовых вод иногда указывает роение комаров и мошек после захода солнца. Хорошим указателем подземного водоисточника служит тополь разнолистный. Абсолютно надежным гидроиндикатором является дикий арбуз. Присутствие среди пустыни этих небольших зеленых плодов, горьких, как хина, – верный признак желанной влаги… Обычно водоносный горизонт располагается под «бахчей» на совсем небольшой глубине. …Помимо природных источников, в пустыне встречаются и колодцы искусственные. Они располагаются, как правило, неподалеку от караванной дороги, но так тщательно укрыты от солнца, что неопытный человек может пройти в двух шагах и ничего не заметить. О близости колодца можно узнать по ряду признаков: дорожке, идущей в сторону от стоянки каравана, тропе с многочисленными следами животных, стрелке, образуемой слиянием двух тропинок, грязному серому песку и другим приметам… Облегчить положение терпящего бедствие помогает роса, обильно выпадающая в утренние часы. Если сложить гальку, щебень, металлические предметы на расстеленном парашюте, к утру можно собрать некоторое количество влаги, осевшей на поверхность камней…» «Да, – сказал он себе, останавливаясь передохнуть. – Конспекты ты вел аккуратно. Хорошие конспекты. Замечательные. Только жизнь в конспекты не втиснешь…»

Саня не знал точно, сколько времени и как глубоко придется копать; силы, возвращенные водой, быстро иссякали, в уголках рта опять жгло, надсадно и терпко, дыхание сбивалось, частые, глухие удары сердца тревожно отдавались в ушах. Поэтому, когда Дима встал рядом и молча протянул флягу, он с благодарностью сделал несколько глотков, стараясь не пролить ни капли, и, приказав себе работать экономно, расчетливо, исключив все ненужные движения, вонзил лопату в песок. Дима, пристроившись с противоположной стороны, тоже энергично взялся за дело, вдвоем они быстро углубились метра на полтора, но грунт по-прежнему был сух, точно прокален насквозь.

– Добудем воду из песка – валяй, ребята, цель близка! Но нет ее, голубушки, доныне… – все так же растягивая слова, продекламировал Дима из популярной песенки космонавтов и, не поворачивая головы, спросил:

– Сань, ты думаешь у Леши серьезно?

– По всем признакам… сильнейший тепловой удар. Полный упадок сил. Плюс травмы, полученные в бурю.

– Эскулапы теперь его живым не выпустят.

– Все может быть.

– Обидно.

– Мне было бы страшно, – хмуро ответил Саня. – Очень страшно дойти до цели, все преодолеть и так глупо сорваться…

– У нас в аптечке нет никаких лекарств на этот случай?

– Лекарство одно – вода. Мы можем отдать Леше свою воду.

– Хо-рошо. Мы отдадим ему всю воду.

– Нет, – сказал Саня, подумав. – Леша не примет такой дар. В открытую не примет.

– Ты прикажи.

– Все равно не примет. Вот если бы сделать так, чтобы Леша ничего не понял…

– Я когда-то в детстве фокусами занимался, – неопределенно произнес Дима.

– Решено. Станет совсем худо, сделаем по последнему глотку, чтобы докопать, остальное – ему.

– Сейчас главное Лешу на ноги поднять, – вздохнул Дима. – А мы с тобой, Сань, уж как-нибудь…

– Ты меня будто уговариваешь?

– Оправдываюсь.

– Не надо, Димыч. Все правильно. Вода – Алексею. И хватит об этом, только сильнее пить хочется.

– Мы, Сань, на верблюжью колючку перейдем. Помнишь, инструктор говорил: с трудом, но есть можно.

– А… Даже овцы и верблюд ту колючку не жуют… Ладно, Димыч, давай углубляться. Иначе нам не выжить. И Лешу не поднять. Прибавим обороты. Только осторожненько. Без форсажа.

Саня и Дима молча, рассчитывая каждое движение, все глубже и глубже зарывались в песок. Влаги не было. Темный, уплотненный слой появился только около двухметровой отметки, когда они начали терять надежду; грунт набух, сделался липким, холодным, Саня, испытывая колющую пустоту в желудке, упал на колени и, зачерпнув в ладони горсть песка, прижал к разгоряченному лицу, ощущаа покой и прохладу.

– Пробились, Димыч, – сказал он тихо. – Пробились.

– Да, Командир.

– Отдохнем немного.

Словно пахари, вспахавшие поле, словно землекопы, пробившие туннель к источнику, они опустились на дно своего убежища, прижались сухими, солеными спинами к стене и, набираясь сил, какое-то время отрешенно сидели, ни о чем не думая.

– Леше… тут будет легче.

– Да, Командир.

– Но для троих тесновато.

– Можно расширить немного внизу, а стены укрепить.

– Верхний пласт не обрушится?

– Гидрокостюмы вместо опор поставим.

– Принято.