Преодоление

– Мы понимаем, – ответил Саня, кося внимательным взглядом в глубину норы, где лежал Дима. – Только наша страна может позволить любому деревенскому пареньку стать академиком, космонавтом, поэтом…

– И здорово, что работяги, летчики, пахари обживают космос. Ты только вдумайся!

– Ладно, – кивнул Саня, принимая какое-то решение. – У меня контридея. Предлагаю начать пир прямо сейчас, не вылезая на поверхность.

– Наполним бокалы, – согласился Леша, оценив обстановку. – Начинай, Димыч.

– Может, подождем.?

– Имеем право, – твердо сказал Саня. – Алексей поднялся, экипаж в полном составе.

– Ну, если так… – зашевелился Дима, поднося к губам флягу. – За твое возвращение в строй, Леша!

Он пил медленно, не спеша, казалось, пробуя воду на вкус. Саня и Леша, прислонившись сгорбленными спинами к стене, явственно, будто соединенные с другом незримой нитью, чувствовали, как Дима сделал первый глоток… второй… третий… Холодная жидкость размягчила твердую, сухую гортань, разлилась по телу, сердце радостно застучало, каждая клеточка обретала силы. Испытывая блаженство, Дима поднялся, молча передал бесценный сосуд Алексею; теперь они стояли плечом к плечу в своем тесном убежище и без всяких слов понимали друг друга, точно переплавленные пустыней, стали единым существом.

Глава пятая

ПРЕОДОЛЕНИЕ

Раскаленный шар Солнца коснулся бархана и медленно покатился вниз, все глубже и глубже зарываясь в песок; по мере погружения цвет светила плавно менялся, в ослепительно лимонном сиянии проступили красные полутона, диск сделался желтым, затем оранжевым, наконец темно-багровым. Тяжелое, низкое небо побледнело, стало высоким, прозрачным. Печальную монотонность пейзажа прорезали длинные, глубокие тени, легкий ветерок поплыл к алой полоске горизонта. Безмолвие песков вдруг преобразилось. Пустыня ожила.

Выбравшись из подземного грота, Саня с удивлением прислушался к незнакомым звукам, осмотрелся. Упрямо перебирая лапами, тащила по склону холма свой горбатый панцирь черепаха… Оставляя на песке пунктирный след, презрительная ко всему на свете, прошествовала куда-то фаланга… Кругом появлялись, исчезали, сталкивались, расходились какие-то неясные тени, в озаренном последними лучами пространстве что-то шуршало, тоненько попискивало, шелестело, и такая огромная, безграничная жажда жизни скрывалась за всем этим таинственным движением, что Саня, ощущая ее могучее живительное действие, обернулся к товарищам, которые уже несколько минут стояли рядом и также очарованно глядели по сторонам. Он хотел что-то сказать, что-то важное, значительное, но слова были не нужны, слова были бы фальшивы, и Саня, вздохнув, перевел взгляд на горизонт, где зарождались сиреневые сумерки.

– Надо же, – первым нарушил молчание Дима. – Я считал эти вечные пески чужой планетой. А, оказывается, она наша, родная. Самая настоящая Земля, – он пришел в полный восторг. – Земля, братцы! И температурка тут подходящая, градусов двадцать пять – двадцать семь… Ужин! Требую немедленно подать ужин! Я голоден, как тамбовский волк!

– Ты страшный хищник, – сказал Саня.

– Да! – зарычал Дима. – Хочу много мяса с луком. Телятину маренго, фазана в красном вине. Куропатку на вертеле…

– Будут, – улыбнулся Саня. – Только давайте еще немного посидим, посмотрим. Мне кажется, этот сказочный мир – награда за наши испытания. Чревоугодие все испортит.

– А,- не унимался голодный Димыч. – В тебе проснулись голоса далеких предков. Всматриваясь в пустыню, ты начинаешь понимать, что вон тот миленький варанчик или та симпатичная черепаха наделены экологическим сознанием, а мы, всемогущие, растеряли его в технологических битвах… Наблюдая в Африке за миграцией копытных животных, Гржимеки установили: гну и зебры испокон веков делают то, что современные скотоводы догадались ввести в практику только два десятилетия назад – животные все время пасутся на молодой, самой питательной траве, не стаптывая ее при этом под корень…

– Нет, – покачал головой Саня. – Я не думал сейчас об этом. Просто любовался закатом, пустыней. Но я понимаю тебя.

– Бескрайние пространства рождают великие мысли.