Преодоление

– Приятно ощущать плоды международного сотрудничества даже в малом, – улыбнулся Саня, с удовольствием пробуя рагу из зайца. – Очень вкусно. Кстати, Леша, – будто мимоходом спросил он, – как ты себя чувствуешь? Только честно, не темни.

– Вполне.

– На все сто?

– Нет, конечно… Легкая слабость, слегка побаливает голова. А так – почти акклиматизировался.

– Снимаю все свои прежние возражения и замечания. – Дима занялся лангустами. – Делаю официальное заявление: хорошо сидим, мужики. Замечательно.

– Хорошо, – подтвердил Саня. – Хотя за нарушение режима питания нам обязательно намылят шею.

– Скептическая струя на королевском банкете неуместна, Командир. Попробуй это блюдо. Сказка. Волшебство. Магия!

– Думаю, все будет в порядке, – сказал Леша. – У нас железная позиция: самум разрушил лагерь, лишил крова – раз; жара, строительство укрытия доконали окончательно – два. Применительно к местным условиям и по ситуации требовались положительные эмоции, какие в изобилии дает французская кухня. Логично?

– Неотразимо, – согласился Дима. – А главное, жизненно. И слезу вышибает. Предлагаю тост за наших французских друзей! За Патрика Бодри и Жан-Лу Кретьена!

– Черти вы, – проворчал для порядка Саня, доставая флягу с водой. – Проходимцы. Но мне нравятся лангусты. Их вкус удивительно сочетается с ландшафтом.

– Рекомендую паштет с зеленым перцем, – Дима протянул баночку. – Возвращает чувство юмора. Всему командному составу, независимо от должностей и званий.

И они весело набросились на яства, приготовленные лучшими кулинарами Франции, проглотили параллельно сублимированный творог, галеты, кекс, шоколад, запили еду солидной порцией воды из предпоследней фляги и почувствовали себя счастливыми. То было трудное счастье хорошо поработавших людей, сумевших преодолеть сопротивление пустыни, самих себя, осознавших что-то значительное, важное, без чего их испытание теряло очевидный смысл.

«Все мы родом из детства, – растянувшись на песке и положив руки под голову, размышлял Саня. – Из общей для всего человечества страны с ее одинаковыми, или почти одинаковыми, для маленьких жителей заботами, тревогами, мечтами. Нас разобщила взрослость. Мы стали узлом общественных отношений. Спасая в себе человека, мы спасаем принципы, нас сформировавшие. Но принципы, сформировавшие француза Патрика Бодри или американца Томаса Стаффорда, совсем другие, чем принципы, сформировавшие меня, Александра Сергеева. Мы совершенно разные, непохожие. И все-таки в работе, в совместных исследованиях космоса нашли общий язык, добились хороших результатов – нас объединяли труд и гуманные цели. Мы работали на Мир… Эх, – подумал отчаянный небожитель, – засадить бы сюда, в пустыню, всех политиканов, убийц, маньяков, бредящих милитаристскими идеями, глядишь – и образумятся. Психологи говорят: состояние одиночества, оторванности от мира позволяют заглянуть в глубь себя…» – посмотрев на часы, он медленно поднялся, достал из контейнера портативную радиостанцию, выдвинув штыревую антенну, нажал кнопку передатчика.

– Я – «Марс»… Настроение… бодрое. Поужинали. Ложимся спать. В качестве укрытия, вероятно, используем спускаемый аппарат космического корабля. Если есть замечания, изменения в программе, «Марс» слушает.

У тех, кому он докладывал, рация круглосуточно работала на прием, но не на передачу; его сообщение приняли, записали, но ни один звук, как и прежде, не раздался в ответ, ни один оператор на всей планете не настроился на их волну, не погасил мощностью своей станции шипение кипящего масла, льющееся из динамика. Их беды, думы, сомнения, разговоры, их пиршество – все оставалось с ними. Рассчитывать они могли только на самих себя. На самих себя – ни на кого больше. И Саня, сложив антенну, горько вздохнул, поднял голову. Одинокий золотистый луч, стирая боль уходящего дня, вспыхнул в вышине бледным неоновым светом и погас; сумерки кончились, в пустыне сразу, без полутонов, наступила ночь – черная и холодная.

Глава шестая

СУМАСШЕДШИЕ ПРОЕКТЫ