Преодоление безразличия. Нахождение смысла во время перемен

Мы снова видим, что ведем переговоры и принимаем решения по поводу последствий нашего прошлого и обусловленности на еще не написанных страницах настоящего нашей жизненной истории. Мы встречаемся с нашим прошлым сегодня, и сегодня от нас зависит, какой будет эта встреча. Будет ли это встреча с нескончаемыми жалобами, жалостью к себе, ворчанием, неприятием всего мира, то есть неприятием всего хорошего, что могло бы привести нас в равновесие и исцелить от того плохого, что мы познали в жизни?

Бесспорно, развитие событий может легко пойти по этому пути, и тогда будет понятно, почему человек потерял надежду и доверие к миру, который принес ему столько страданий. Но если что-то происходит легко, это еще не означает, что оно хорошо обосновано, оправдано, правильно или что мы освобождены от ответственности стараться делать как можно лучше.

Ведь ответная реакция не оправдывает себя не только с психологической точки зрения – прежде всего она не оправдана экзистенциально. Тот, кто из-за пережитых страданий лишает себя возможности увидеть целую палитру ценного, целительного и хорошего опыта и поступков, закрывается от действительности, которая гораздо больше и разнообразнее, чем пережитое им страдание. Более того, человек закрывается не только от того, чего еще не испытал, но также и от себя самого – переживающего и действующего, каким он мог бы и должен был бы стать. Он отнимает у себя шанс сделать частью своего жизненного итога переживания и действия, которые могут привести к гармоничным отношениям между страданиями прошлого и всем положительным, целебным и осмысленным. Другими словами, он создает уверенность и действует согласно ей – уверенность в том, что мир плох и враждебен, раз уж он принес ему столько страданий. И он выбирает себе пристанищем то место, где ни один человек не хочет быть: лишения и уныние.

Эта утрата веры в положительное, которое может ждать человека впереди, одновременно является для него искушением: тот, кто не допускает в своей жизни ничего хорошего, кто не ждет ничего хорошего от себя, тот не станет даже пробовать делать что-то хорошее. Вероятно, этот механизм имеет защитную психологическую функцию: тот, кто и так не ждет ничего хорошего от жизни, не может разочароваться в ней еще больше. Но цена этой мнимой уверенности слишком высока, чтобы можно было оправдать ее преимуществом подобной безопасности. Ведь тот, кто ничего не ждет от жизни и от самого себя, лишает себя возможности прийти к такому жизненному итогу, в котором будет больше света, чем тьмы. Для этого нужно держать открытыми окна и двери своего пристанища, и прежде всего не просто ждать, что свет проникнет в него сам, но и сделать первый шаг и самому зажечь свет, если и не для себя, то для других (как это сделал коллега). То, что человек способен на это, подтверждается клиническим опытом, а также психологическим исследованием и примерами из практики, похожими на приведенный здесь. На то, что человек должен так делать, указывает также и голос его совести или сердца. Мир по-прежнему нуждается в человеке и ждет его участия, и никто другой не видит это лучше, чем тот, кто пережил нестабильные и трагичные моменты бытия.

Приведу еще один пример. Когда Виктор Франкл в 1930-х годах работал начинающим врачом в Вене и консультировал молодых людей, из-за экономического кризиса уровень безработицы среди молодежи был очень высок. Многие из этих молодых безработных скатывались в депрессию, алкоголизм, рукоприкладство – в общем, их повседневная жизнь была наполнена бессмысленностью, а в этом вакууме разрастались те кризисные явления, которые, как мы знаем, являются следствием позиции временного существования. Франкл вывел тогда важную логотерапевтическую формулу: там, где заканчивается то, чего нельзя изменить, начинается свобода человека, а именно свобода реагировать на то, чего нельзя изменить. Будучи консультантом или психотерапевтом, он, конечно, не мог взять и изменить социальные обстоятельства, но он мог обсуждать с безработными возможности использования свободного времени, которого у них было в избытке, и здесь он мог обратиться к свободе и ответственности молодых безработных. Один начал учить английский, другой помогал в бесплатной столовой, кто-то ухаживал за могилами на еврейском кладбище. Задачи, наполненные смыслом, помогали им справляться хотя бы с психологическими последствиями безработицы.

С урчащими от голода животами они работают в каких-нибудь организациях, например, добровольно помогают в библиотеках или следят за порядком в народных школах. Они наполнены самоотдачей какой-то вещи, идее, возможно, борьбе за лучшие времена, за лучший мир, который решил бы проблему безработицы. Их избыточное (к сожалению) свободное время наполнено полезными занятиями. У меня есть чувство, что молодое поколение недооценивают с точки зрения их способности к страданию (несмотря ни на что, можно видеть радостные лица) и к достижениям.[38]