Преодоление невозможного

Сердце радостно забилось. Наконец-то победа над извергами, над фашизмом! Я долго (а может, мне просто так казалось) стоял и любовался организованностью и техникой движущихся войск. Опомнился и побежал наверх, в палату. Товарищи лежали в постели одетые. Я на бегу крикнул: «Американские войска вошли в город!» Мы выбежали на улицу. На балконах домов висели белые флаги. Немцы не рукоплескали и смотрели на всё происходящее настороженно. На улицах уже были расставлены американские посты. Мы подошли к одному из них и на корявом немецком языке кое-как объяснили, что голодны, хотим есть. И кто будет снабжать нас продуктами? Американец ответил, что они не могут обеспечить продуктами, вот за ними идут тыловые войска, они и организуют питание. А сейчас выход такой: «Вы можете идти в любой магазин и взять себе то, что захотите из продуктов. Если немцы-продавцы будут вам отказывать, обращайтесь к американскому постовому».

Мы так и поступили. Как раз поблизости мы увидели продуктовый магазин. Подошли к одной из продавщиц и сказали: «Bitte, geben Sie mir Brot und Zuker» («Пожалуйста, дайте мне хлеб и сахар») Нам дали по 400 граммов чёрного хлеба и по 200 граммов сахарного песка. При этом продавщица злобно посмотрела на нас исподлобья и что-то буркнула по-немецки.

За нами стоял высокий мужчина, похожий на эсэсовца. Ещё до прихода американцев пошли слухи, что переодетые эсэсовцы и гитлерюгенд преследуют советских военнопленных и цивильных (угнанных с советской территории граждан). Мы вышли из магазина – мужчина за нами. Мы изменили маршрут, старались раствориться в толпе, потом решили идти к американскому посту. Видя это, эсэсовец шмыгнул в проулок и исчез. Мы благополучно вернулись в госпиталь.

В этот же вечер оставшиеся обитатели госпиталя решили отметить своё освобождение. Проблема довольно сложная. Съестного у нас почти не было. Наскоро избрали совет по организации вечера. Совет распределил роли. Мне и одной девушке, например, дали задание достать мясо, другим – хлеба, третьим «горючее» и так далее. Как достать? «Местное бюро информации» сообщило, что многие богатые помещики куда-то удрали, а там наши ребята работают. Добыть еду, мол, можно, хотя это и небезопасно.

Недалеко от Дюссельдорфа жил помещик. Нам указали дорогу. Поместье находилось на расстоянии 4-5 километров. Примерно на полпути мы услышали пулемётную стрельбу из леса. Видимо, там засели гитлеровские юнцы. Мы залегли. Прошло несколько минут. Кругом тихо. Мы встали и пошли дальше. Через несколько минут опять застрекотали пулемёты. Залегли. У нас зародилось сомнение в благополучном завершении возложенной на нас миссии. Через несколько минут мы снова зашагали вперёд и достигли цели. За домом на базу блеяли овцы, тревожно просили корм коровы, а во дворе важно ходили гуси. А вот появился и сам «хозяин», русский парень, военнопленный.

– Здорово, брат, – протянул я руку военнопленному.

– Здорово, здорово, – ответил он, улыбнувшись.

– Как тут поживаешь?

– Сам хозяин, сам приказчик, – смеясь, ответил он.

– Где же хозяева?

– Бог их знает, куда-то удрали, теперь я помещик, – и парень опять засмеялся. – А вы как, что привело сюда вас? – спросил он.

Девушка опередила меня и ответила:

– Нам треба мяса!

– Пожалуйста. Что вам – корову, овцу?

– Мы засмеялись.

– Да нет, обойдёмся и гусями, – ответил я.

Взяли четырёх гусей (по два в мешок) и отправились восвояси. Опять застрекотали пулемёты, но мы уже не обращали на них внимания, лишь ускорили шаг и благополучно добрались до госпиталя. Ещё на подходе услышали звуки песен, крик, шум, разговоры, а некоторые пленные плясали в колодках. Чувствовалось большое оживление.

К нашему удивлению, все задания совета удалось выполнить. Даже кроме продуктов и «горючего» достали гитару, гармошку и балалайку. Женщины взялись стряпать, а мужчины стали к вечеру приводить помещения в порядок.

Наконец всё было готово: яства поданы, стаканы, рюмки, кружки наполнены немецким эрзац шнапсом, избран тамада. Он поднялся, оглядел всех (нас было около 40 человек) и сказал: «Товарищи, почтим память погибших на фронте и умерших в тылу товарищей». Все встали и минуты две молчали. Потом он продолжил: «Помянем, товарищи, соотечественников». И все залпом выпили. Молодая девушка зарыдала, следуя её примеру, заплакали все женщины. У мужчин тоже навернулись слёзы на глазах.

Поднялся пожилой человек лет пятидесяти и сказал: «Я предлагаю тост за победу советских войск над германским фашизмом». Кто-то в углу крикнул: «Ура!» Все его поддержали.

Одна девушка, несмотря на измождённое лицо и вялость, пустилась в пляс и увлекла за собой других. До глубокой ночи продолжалось наше веселье. Постепенно все улеглись. Я застал рассвет на дворе.

На второй день обитатели госпиталя разбрелись кто куда. Я пошёл в тот госпиталь, куда раньше не мог попасть из-за француза и неправильного оформления документов.

Меня радушно встретил тот самый начальник госпиталя, армянин. Он меня осмотрел и поместил в туберкулёзное отделение.