Преодоление (СИ)

- Скажи уж лучше, что хочешь померяться с ними в умении ездить верхом, дорогая, - усмехнулся Николай, с любовью глядя на жену.

Она ответила ему улыбкой.

- Было бы весьма неплохо!

Отец только хмыкнул на это заявление. Ольга считалась хорошей наездницей для женщины, но ее мнение о своих навыках было завышенным.

Алексей же, гладя на эту пару, все больше впадал в уныние. Иван к нему ночью так и не пришел.

Пока слуги подавали экипаж, Вяземские тепло прощались на ступенях крыльца.

- Пиши мне, в случае чего, - шепнул Николай на ухо брату, когда они обнялись.

Алексей кивнул и обнял Ольгу, только что расцеловавшуюся с Петром Алексеевичем.

- Береги моего брата, - напутствовал он ей.

Ольга еще долго оборачивалась и махала рукой из окна кареты, до тех пор, пока экипаж не скрылся за поворотом. После отправились восвояси и тетя Мария с воспитанницей Ириной, и отцовские старые друзья.

Петр Алексеевич, тяжело опираясь на трость, развернулся, намереваясь вернуться в дом.

- Тебя проводить? – спросил Алексей.

- Не стоит, Алеша, - отозвался тот.

Он проводил отца взглядом, а потом нахмурился и отправился в сторону конюшен. Ему необходимо было срочно увидеть Ивана.

Иван был на месте – расчищал стойла. Он раскраснелся от работы, разгорячился, из его рта шел пар. Иван даже снял фуфайку, остался в рубахе, так ему было жарко.

- Здравствуй, Иван, - Алексей подошел ближе, невольно залюбовавшись парнем.

Иван поднял на него глаза.

- Здравствуй, барин. Мирон сказал, ты искал меня прошлой ночью? – он выпрямился, оперся на лопату, тяжело дышал.

Его грудь ходила ходуном, и Алексей невольно опустил взгляд ниже, на напрягшиеся соски, едва заметно выделявшиеся под рубахой. Это было выше его сил. Он шагнул вперед, оттесняя Ваню в перегородке, и прижался всем телом к горячему телу, уткнувшись в его волосы. Запустил руки под одежду, вызвав дрожь и судорожный вздох. Провел руками вдоль поясницы, притянул к себе, прогибая парня в талии.

- Где ты был прошлой ночью? – спросил он.

Ваня хрипло рассмеялся.

- А ты не знаешь?

Алексей чуть отодвинулся, чтобы можно было заглянуть в глаза.

- Мирон сказал, у какой-то Маришки, - он хотел бы сказать это спокойно, но получилось отрывисто и требовательно.

В глазах Ивана запрыгали озорные чертенята.

- Ну да, у Маришки. Хорошая девица…

Алексей рыкнул и встряхнул его.

- Кто она тебе?

- А что? Ревнуешь, что ли? – Иван смотрел с любопытством, слегка отклонившись назад.

Он был ниже ростом, и ему приходилось задирать голову, чтобы смотреть Алексею в глаза.

- Да, ревную. Ревную! Ты доволен? Теперь ты скажешь, кто она тебе?

Иван вздохнул, посерьезнел.

- Я ночую у кузнеца Федора, когда холодно. Не могу в конюшне, нога ныть сразу начинает.

Алексей вмиг смягчился, оттаял. Снова прижался к нему.

- Почему ко мне не пришел? Я ждал тебя.

- Так гости… не хотел мешать.

- Ты никогда не мешаешь, - тихо сказал Алексей, пробираясь дорожкой невесомых поцелуев к губам парня.

Иван сначала ответил, потом отшатнулся:

- Я весь грязный! Навоз убираа… ммм…

Алексей не обратил внимания на его трепыхания, только крепче обнял и целовать стал глубже, агрессивнее. Иван и сам обо всем забыл, запуская руки под пиджак любовника, блуждая по его телу, прижимая к себе.

- Придешь сегодня? – шепнул Алексей, отрываясь от него через несколько минут.

Иван кивнул, говорить был не в силах. Они простились. Алексей вышел из конюшни и направился было к дому, как его ушей достиг голос отца:

- Алексей!

Он обернулся. Петр Алексеевич стоял совсем близко, опирался на трость. Он был спокоен, но от этого спокойствия веяло жгучим холодом. Алексей понял сразу: он знает.

- Я хочу поговорить с тобой.

Они вошли в дом в молчании. Мысли Алеши разбегались в панике; он не знал, что и думать. Что именно знает отец? Видел ли он то, что было в конюшне? Как объяснить ему все это, не навредив при этом его здоровью?

Петр Алексеевич уселся за свой стол, жестом прося сына сесть в кресло напротив. Алексей невольно почувствовал себя нашкодившим ребенком: в детстве его часто здесь отчитывали, а то и пороли, если проступок был велик.

- Итак, - начал отец, глядя в упор на сына, - ты и Иван?...

Алексей подумал, что любой другой человек, узнав, что его родной сын состоит в связи с мужчиной, с крепостным, уже бы упал в обморок, бился в истерике, кричал и отрекался от него… Его же отец был слишком выдержан. Если бы не его больное сердце…

- Да, - ответил Алексей, не видя смысла отрицать.

Петр Алексеевич кивнул, на мгновение опустил взгляд.

- Я думал, эта история закончилась пять лет назад.

- Ты знал?.. – он задохнулся.

Невероятно! Отец знал и не пресек это тогда.

- Я знал, конечно. И, честно говоря, думал, что ты сделал свой выбор, уехав из дому. Я полагал, что ты положил конец вашим… вашей дружбе. Но, вернувшись, первое, что ты делаешь, это возобновляешь вашу связь.

Он говорил чересчур отстраненно. Алексей предвидел грядущую бурю и внутренне холодел все больше. Его не простят.

- Я полагал, что ты одумаешься. Что это всего лишь юношеский пыл, который со временем выветрится из твоей головы…