Прерванное молчание

Я видел, как пальцы Эрика разжались, и сумка глухо упала на пол. Я понял, что моя дочь запустила механизм, приводящий в действие бомбу под названием Эрик Стоун. И я знал, что это необратимо, что уже ничего нельзя остановить, что сейчас он выложит перед ней все карты. Мне хотелось только пригнуться, чтобы не зацепило осколком. Я чувствовал, что сейчас у моей дочери разобьется сердце, но не мог даже двинуться с места.

— Элис, — твердо начал Эрик, и в глазах его снова заискрилась та ярость и ненависть, которую я хорошо помнил еще по клинике Святого Иуды. — Ты не знаешь меня. Ты ничего обо мне не знаешь! — С каждой фразой голос Эрика становился все громче. — Ты даже не знаешь моего имени!

— Так расскажи мне!

— Рассказать? Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе?! Меня зовут Эрик Стоун. В четырнадцать лет я убил своего отца. Я просто подошел и застрелил этого ублюдка в упор. Двумя годами ранее я изнасиловал свою сестру. Я прекрасный человек?! Ты так считаешь? Ты хочешь рассказать мне про любовь, Элис?! Не надо! Не надо мне говорить про свои чувства! Ты не знаешь меня! Ни хрена не знаешь! Ты не знаешь, как каждую неделю эти ублюдки издевались надо мной! Ты не знаешь, что, когда отец трахал меня, он брал меня за волосы, чтобы я видел в зеркале свое отражение! И он повторял мне, что я кусок дерьма, что я маленький, мерзкий, уродливый сукин сын! Что я неполноценный выродок, мразь! — Из глаз Эрика ручьями лились слезы. — А тут приходишь ты, вся такая хорошая, умная и говоришь, что я, мать твою, прекрасный человек! — Он резко замолчал, вытер слезы, поднял сумку и отодвинул Элис в сторону — Выпусти меня! Дай пройти!

Элис, буквально расстрелянная речью Стоуна, закрыла лицо руками, в бессилии сползла по стене и зарыдала. Я подошел и присел рядом. Всё произошло так быстро, но мне показалось, последние минуты тянулись целую вечность. Я гладил Элис по голове, пытаясь успокоить.

— Это правда? — Задыхаясь от слез, спросила она. — Папа, скажи, этого же не может быть! Зачем он так говорит?

Я не знал, что ответить ей. Соврать было бы неправильно, сказать правду — значило добить ее.

— Почему он так со мной? — Продолжала рыдать она. — Почему он так говорит о себе? Ну не молчи же ты! Это всё правда? Ты всё это знал? Папа!

Я кивнул.

— Но я не знал, что Эрик Стоун — это Джон Салливан, твой Джон…

— Ну и что! — Она неожиданно взбодрилась и начала даже вытирать слезы, что, впрочем, было бесполезно, они продолжали течь с новой силой. — Ну и что! Даже если это всё правда, я знаю, какой он на самом деле! Мне все равно, как его зовут!

Она вскочила и побежала вниз по лестнице. Я бросился за ней. Я не думал, что она сможет догнать Эрика, но у его машины спустило колесо, и теперь Стоун злобно колотил ногой свой «Форд». Увидев его, я подумал, что мне следовало проколоть ему все колеса перед тем, как подняться, но какой-то уличный хулиган сделал это за меня. Все-таки и от хулиганов бывает толк.

— Джон! — Крикнула Элис, едва заметив Стоуна на тротуаре, и побежала к нему через дорогу.

Эрик смотрел на нее. В его взгляде все еще было много ярости.

Все происходило так стремительно, но доли секунды растянулись для меня и для всех нас в минуты и даже часы. Элис бежала через дорогу, не замечая движущихся машин. Вдруг меня оглушил автомобильный сигнал, такой громкий, что от его звука зазвенело в ушах. Я посмотрел на Элис, на Эрика — глаза его были широко открыты, ярость в них сменилась ужасом и паникой. Только потом раздался разрывающий время и пространство визг тормозов, и я увидел несущийся прямо на мою дочь красный внедорожник. Автомобиль остановился в сантиметре от Элис, и вместе с ним замерло все вокруг. Как будто кто-то нажал на паузу. Секунда, показавшаяся вечностью. Секунда, изменившая наши жизни. Секунда, расставившая все на свои места. Я выдохнул, и время пошло снова, словно дефибриллятором запустили сердечный клапан.

Водитель красного «Джипа» вышел из машины и бегал теперь вокруг моей дочери, которая так и осталась стоять посередине дороги. Она смотрела на испуганного мужчину и как будто не совсем понимала, что произошло. Эрик на противоположной стороне улицы сидел прямо на асфальте, в бессилии облокотившись о крыло своей машины. Он смотрел на Элис, прикрыв рот ладонью. Я был на другой стороне и тоже не мог пошевелиться. Первой из ступора вышла моя дочь. Не обращая внимания на ошалевшего водителя, прыгающего вокруг нее с вопросами, она подошла к Эрику и опустилась рядом с ним на колени. Он все еще продолжал смотреть на дорогу, где пару секунд назад стояла Элис.

— Я не дам тебе уйти, Джон, — сказала она. — Даже не пытайся теперь.

Эрик повернулся к ней. Он, кажется, не очень понимал, что происходит. Он снова посмотрел на то место, где все еще стоял, разведя руки в стороны, растерянный водитель красного внедорожника. Потом опять повернулся к Элис.

— Ты могла погибнуть, — тихо произнес он.

— Я люблю тебя, Джон, — сказала моя дочь и обняла Эрика.

Часть вторая Оправданная жестокость