Прерванное молчание

And you become a monster

So the monster will not break you.

«U2»

Глава первая Джон Салливан

1.

Я подумал, что самый верный способ вылезти из дерьма — попробовать вытащить кого-то еще. Я подумал, что если попытаюсь помочь кому-то такому же как я, то, возможно, смогу разобраться и в себе. Впрочем, возможно, все это окажется бесполезным.

После того как мы стали жить с Элис, я много читал. Я читал много книг по психологии и клинической психиатрии. Я читал учебники и научную литературу. Но, по большому счету, не находил там ничего, что мне не было бы уже известно. То есть, я не находил там ничего, что могло бы мне помочь.

Элис часто заставала меня за чтением. Я мог даже уснуть с книгой. Но как бы там ни было, это ни на дюйм не приближало меня к понимаю самого себя. Вернее, это не приближало меня к пониманию того, что мне с собой делать. Я изо всех сил старался быть нормальным. Я старался не ради себя, ради Элис.

Вечером она возвращается с работы и снова застает меня уснувшим с открытой книгой.

— Джон, — вполголоса говорит она, касаясь моей руки. — Ты опять уснул за учебниками?

— Да, кажется, — отвечаю, стараясь освободиться от все еще окутывающего меня сна.

— Ты в порядке? — спрашивает она, видимо, заметив учащенное дыхание и панику в моем взгляде. — Опять плохие сны?

Я едва заметно киваю, поднимаюсь и иду в ванную.

Я плохо сплю. Я плохо спал всегда, сколько себя помню. Всегда одни и те же кошмары. Элис называет их «плохие сны», но это настоящие кошмары. За столько лет я немного привык к ним, но все же каждый раз они заставляют меня снова и снова проходить через все, что со мной было.

— Сделать тебе кофе или чай? — Элис подходит ко мне сзади, и вот я уже вижу ее отражение в зеркале рядом со своим.

Она очень красивая. Длинные каштановые волосы собраны в хвост. Кожа буквально сияет от света лампы. Большие карие глаза, губы застыли в едва заметной улыбке. Она обнимает меня, и мне приходится делать над собой невероятное усилие. Мне приходится делать над собой усилие, чтобы преодолеть растущее напряжение. Я так до сих пор и не могу избавиться от этого чувства, хотя мы живем вместе уже почти целый год. Каждый раз, когда она обнимает меня, мне становится не по себе. И каждый раз я гоню от себя мысли, которые приносят это чувство. Я стараюсь быть нормальным. Я изо всех сил стараюсь быть нормальным, но это не так просто, как может показаться. Для меня это совсем не просто.

Элис многое знает обо мне. Она знает обо мне больше, чем кто-либо другой. Она знает обо мне даже больше, чем ее отец Фрэнк Миллер. Но она все равно знает лишь ничтожно малую часть. Всего ей знать просто не надо. Всего знать она бы не смогла. Она бы просто не выдержала.

— Да, сделай мне кофе, пожалуйста, — отвечаю, стараясь не смотреть на наше отражение в зеркале, и целую Элис в щеку.

И это тоже требует от меня немалых усилий. Целовать Элис. Каждый раз я должен убедить себя, что имею на это право, и каждый раз это дается мне с большим трудом. Но я знаю, что должен целовать ее, потому что это нормально. Потому что это правильно, целовать человека, которого любишь. Хотя, я не знаю, люблю ли ее. Судя по всему, чувство, которое я испытываю, именно так и называется. Но мне трудно это понять. Я прочел десятки книг по психологии, но мне все еще трудно разобраться в определениях.

Мое восприятие мира сильно отличается от общепринятого. Мое сознание прочно связано с памятью, и это препятствует адекватной оценки реальности. Я знаю это и пытаюсь с этим бороться. Мы часто говорим об этом с Фрэнком. Мы часто встречаемся у него дома или где-нибудь в кафе. Вся моя жизнь — один сплошной сеанс психоанализа. Даже когда я один, это не прекращается. Даже когда я один, я пытаюсь во всем разобраться, пытаюсь разложить все по полочкам и стараюсь быть нормальным. Фрэнк и Элис говорят, у меня неплохо выходит. Но по мне, так, я не сдвинулся еще ни на шаг. Они говорят, что если я каждый день буду стараться, если каждый день буду заставлять себя, то вскоре это войдет в привычку. Однако прошел уже почти год, а мне все еще приходится прилагать невероятные усилия, чтобы поцеловать Элис. Каждый раз, перед тем как лечь с ней в постель, мне приходится бороться с чувством вины и со своими воспоминаниями. Мне приходится бороться с четырнадцатилетним мальчиком, который убил своего отца. И честно говоря, не могу сказать, что я выигрываю эти сражения. Чаще всего, я просто закрываю глаза. Чаще всего я просто стараюсь не смотреть на свое отражение. Я думаю, может быть, это поможет.

С кухни доносится аромат только что сваренного кофе. Я захожу, и Элис ставит на стол две чашки.

— Как дела на работе? — спрашиваю я.

— Как всегда, с переменным успехом, — улыбается она. — А у тебя, Джон?

— Все в порядке.