Прерванное молчание

— Спасибо, — перебил он. — Я просто не хочу, чтобы она знала, какой я.

— Эрик! Эрик! Погоди!

Он повесил трубку.

У парня ехала крыша. Ехала далеко и с билетом в один конец. Это было очевидно даже из короткого телефонного разговора. Я вспомнил все, что знал об Эрике Стоуне. Я вспомнил, каким видел его на наших встречах, вспомнил наш последний разговор в тюрьме, вспомнил, как он смотрел на меня, как я закурил вместе с ним. Потом я вспомнил все, что рассказывала мне дочь о Джоне Салливане, все мельчайшие детали. Я вспомнил, что ее беспокоило в их отношениях. И вдруг каким-то образом у меня сложилась картинка. Все части мозаики, которые раньше были хаотично разбросаны по столу, вдруг сами собой сложились в единое полотно. Я вдруг понял, что произошло, и как Эрик Стоун стал Джоном Салливаном. Я вспомнил, что слышал о его побеге и, как потом он просто исчез. Я вспомнил и снова отчетливо представил себе, каким извращенным было у этого парня восприятие мира, как в его голове все было вывернуто. И мою дочь угораздило вляпаться во все это глубже некуда! Я взглянул на Элис. Она все еще вопросительно смотрела на меня, требуя объяснений. Боже мой! Ведь она же любила этого парня! Любила так сильно, что описать невозможно! И что я теперь мог поделать с ее разбитым сердцем? Что я теперь мог поделать с этими двумя разбитыми сердцами, осколки одного из которых — я знал точно — были давно стерты в пыль.

— Послушай, дорогая, — Обратился я к Элис. — Где, ты говоришь, живет Эрик… Э-э-э… этот парень, Джон?

— Что случилось, пап? — Она вскочила с кресла.

— Ничего. Не волнуйся, — успокаивал я ее, а заодно и самого себя. — Так у тебя есть его адрес?

— Да. Я поеду с тобой!

— Нет-нет, ты оставайся с мамой. Я позвоню.

Я быстро вышел, сел в машину и помчался по адресу, который дала мне Элис. Я только надеялся, что успею застать Стоуна до того, как он ударится в бега.

2.

Я настойчиво стучал в дверь квартиры, где жил Эрик. Наконец, замок щелкнул и на пороге появился Стоун. Увидев меня, он ничего не сказал, опустил руки и отошел в сторону, оставив дверь открытой. Это означало: «Черт тебя возьми, Миллер, от тебя не отделаешься». Я зашел в квартиру. Эрик уже собрал вещи, которых было совсем не много — одна спортивная сумка. На столике лежала начатая пачка сигарет. Стоун выглядел плохо. Он казался уставшим и изможденным. Так обычно выглядят люди после нервного срыва, когда эмоций больше нет, а все силы были потрачены на долгую истерику. Мне предстоял, наверное, самый тяжелый сеанс психоанализа в жизни, ведь все это теперь имело непосредственное отношение ко мне и к моей семье. Эрик Стоун, сам того не желая, стал частью моего мира, и я должен был что-то с этим делать.

— Можно закурить? — Спросил я, указывая на сигареты.

— Кури, — ответил Стоун.

Я закурил и закашлялся с непривычки.

— Эрик, давай поговорим?

Он как будто не слышал меня, как будто даже не замечал моего присутствия — просто запихивал оставшиеся вещи в сумку.

— Эрик! — Повторил я. — Давай поговорим! Мы же взрослые люди…

— О чем ты хочешь поговорить? — Отозвался Стоун.

— Черт! Мне о многом хотелось бы с тобой поговорить! О тебе, об Элис, о том, что между вами было…

— Не о чем говорить, Фрэнк, — перебил он. — Я не знал, что она твоя дочь. Прости меня. Я уеду, и вы больше никогда обо мне не услышите. Я не должен был… — он остановился, как будто подбирая нужные слова.

— Эрик! — Во мне не было больше ничего от психиатра. Я был теперь совершенно безоружен перед этим парнем. Я был даже не защищен. Он говорил о моей дочери. Я теперь был просто отцом, который все еще твердо верил, что его дочурка не могла связаться с плохим парнем. — Она любит тебя, неужели ты не видишь!

— Ох, Фрэнк, — он посмотрел на меня, и я снова оцепенел от его взгляда. — Не начинай со мной этих разговоров. Ты же знаешь, я не пойму.

— Да ты бы слышал, что она говорила о тебе! Ты хороший парень…

— Она же ничего обо мне не знает! Совершенно ничего! Она даже не знает моего настоящего имени! А я не хороший парень, и тебе это известно, Миллер! — Он сделал паузу. Потом повторил мою фамилию как-то немного удивленно. — Миллер… Надо же, а я и не подумал о тебе.

Стоун говорил тихо, как будто у него просто не было сил на эмоции.

— Господи, Эрик! — Я двигался наугад, пытаясь найти правильные слова или подобрать тот самый нужный вопрос. — Ты же спас ей жизнь…

— Я не ее спасал, Фрэнк. Ты знаешь.

— Да, — кивнул я. Я прекрасно понимал, о чем он. — Ты спасал свою сестру.

— Каждый раз, — он закурил и опустился на пол. — Каждый раз, но… — он замотал головой, и в этом жесте было столько отчаяния, что хватило бы, чтобы разрушить целый город.

— Поговори с ней, Эрик! — Просил я.

— С кем?

— С Элис. Расскажи ей! Она поймет, я знаю, она же моя дочь!

— Рассказать? — Удивлению не было предела. — Фрэнк! Рассказать что? Что я застрелил своего отца, а перед этим трахнул свою младшую сестру? Это рассказать?

— Эрик, ты же знаешь, что все не так…

— Все так, Фрэнк. Все именно так и есть. И всегда было. Именно так.