Престидижитатор Сталина

— Совершенно верно. В Липецке он завод за год поднял буквально в чистом поле, и, как обещался, в год отдает в казну миллион пудов железных изделий, причем на два года ранее обещанного. И не простого железа, а именно что готовых изделий, кои в армии и во флоте весьма высоко оценены. В особенности в армии довольны его стальными пушками: на треть легче чугунных и стрелять могут гораздо дальше поскольку прочнее и усиленный заряд прекрасно держат. Иван Фёдорович насчет пушек этих особую благодарность Павлову высказывал. Морское ведомство тоже довольно, железный приклад для кораблей у него куда как лучше, чем все, что ранее для флота закупалось. И опять отмечу: казна за все это не платит ни копейки лишней, почему и Егор Францевич предложение мое всецело одобряет.

— Егор Францевич что угодно одобрит, если это ему копейку сберечь может.

— Тут не о копейках разговор, стальные детали его выделки до двух миллионов экономии только по армии дают. А если еще и обратить внимание на ружья, кои он для заводской охраны выделывает…

— Этим пусть Артиллерийское управление занимается.

— Позвольте дополнить, — в разговор вмешался сидящий ранее молча в углу кабинета Александр Христофорович, — тут уже я хочу отметить, что ружья те весьма изрядны. И то, что на них Егор Францевич внимание обратил, более чем понятно: с калибром в четыре линии заместо семи только на пулях они экономию свинца втрое дают. Со своей же стороны скажу, что если солдату способно будет втрое больше пуль в походе с собой иметь, то в бою сей солдат над противником изрядное преимущество получит.

— А что же мне никто о ружьях тех не докладывал из генералов штаба?

— Тут дело иное, — Александр Христофорович тяжело вздохнул, — обязательства свои, что писаные, что устные, Никита Алексеевич исполняет дотошно. Обещал поставлять без излишней оплаты, по своей стоимости, чугун литой и сталь кованую, их он и поставляет. А ружья — сие есть предмет механический, изделие, как он говорит, прецизионное, так что за них он деньги просит немалые. По двадцати семи с полтиной серебром, и это если, как у него в спецификации написано, с рубленым прикладом.

— Это как?

— Это когда приклад ружейный действительно как топором рубленый из полена. Солдат, конечно, под себя его и подстрогать может, но по уму требуется его и лаком верным покрыть дабы от воды не вело его, и вообще… И это для дульнозарядных ружей, а какие с казны заряжаться могут, то за те вообще по сорок рублей с полтиной просит.

— Это что же у него за ружья такие? И кто их покупать-то будет?

— Да много кто покупает. Те же казаки, что по уряду на Кавказ едут: говорят, что они вдвое дальше против нынешних стреляют, причем довольно метко. Генерал Паскевич из своих средств в Польшу таких изрядно заказал, хвалил очень, вот и я решил посмотреть сам, что это такое. И что за ружья — так могу и показать, мне как раз вчера парочку привезли.

— Так давайте завтра и посмотрю, на стрельбище. Но для армии за такие деньги…

— А насчет завода в Луганске каково ваше решение будет? — снова задал вопрос Егор Васильевич.

— Я пока не решил. Одно дело ружье хорошее выделать, а завод… Как вы говорите, он сказал? Там ничего улучшать не надо, а надо все снести и?… слово забыл.

— И по-людски построить. Вот, пусть полковник Дорофеев подтвердит, что предложение сие выглядит вполне разумно.

— Ваше величество, — тут же высказался означенный полковник, — Мне думается, что если вы сами его заводы увидите, то и решение верное сразу примете. А посмотреть на заводы эти будет вам весьма интересно, там одни машины новейшей конструкции будут интереснее, чем все заводы Демидовых. Вы же всяко в Тулу ехать решили, а там до его заводов и езды-то полтора часа. Опять же, не в упрек Тульскому голове скажу, гостевые апартаменты в Одоеве гораздо уютнее, а уж кухня там — просто объедение.

Царский поезд в Тулу из Москвы доехал к шести вечера, и — по настоянию Дорофеева — было решено немедленно отправиться в Одоев. Николаю было просто интересно самому посмотреть, каким волшебным манером можно за полтора часа семьдесят верст «с большим комфортом» проехать. Поэтому царский поезд — все восемь экипажей — сразу же подъехал к выделявшемуся из всех прочих построек красной черепичной крышей двухэтажному белокаменному зданию. Пройдя через него, Николай увидел несколько очень больших закрытых повозок с огромными стеклянными окнами, возле которых стояла, пыхая паром, какая-то машина. Вообще-то паровые машины Николай уже видел, так что он удивился лишь тому, что машина была совершенно белая, а на конце явно котла имелась большая звезда красного цвета.

— Вот, Ваше Величество, извольте: сия машина и есть паровоз, о котором ранее рассказывал, — проинформировал Императора Дорофеев. — А это вагоны, в которых все и поедут в Одоев. Ваш вот этот, белый, это личный салон-вагон Алёны Александровны. Для господ генералов синие вагоны, для лейб-гвардии зеленые. А бело-голубой, впереди поезда поставленный — это кухня и буфет, оттуда можно заказать что пожелаете.