Престижное удовольствие. Социально-философские интерпретации «сериального взрыва»

Но дело не только в новой мужской чувственности или в сексуальном фетише. В некотором смысле культ тридцатилетних мужчин вокруг сериала меняет изначальный смысл шоу и за пределами детской комнаты задает ему совершенно новое прочтение. Фактически брандом – давайте так будем называть фандом брони – воплощает собой то, что можно было бы называть ультраиронией, то есть иронией, неразличимой на поверхностном уровне. Если очень грубо попытаться объяснить, как работает ультраирония, то представьте, что вы демонстрируете окружающим, что любите нечто нелепое, не созданное для ваших чувств, – например, свою зубную щетку. Вы вовсе не смеетесь над ней, а любите ее на полном серьезе. Ваше положение усугубляется тем, что вы, возможно, не в состоянии объяснить себе причину этой любви, однако в целом ваши чувства не выходят за пределы нормы: вы просто любите ее, но не делаете с ней ничего такого, что могло бы считаться предосудительным. То есть вы просто не можете не любить свою зубную щетку. Впрочем, любовь мужчин к пони может быть и сознательной ультраиронией – некоторые просто играют в игру в фандом и получают от этого (в каком-то смысле престижное) удовольствие. Это утверждение можно отнести к тем, кого автор упоминаемой выше классификации брони называет псевдоброни.

Однако те качества, которые стремится воспитать в детях многомиллиардная индустрия игрушек, мультфильмов и книжек с картинками, в мире пони выглядят ужасно хрупко. Представьте себе какого-нибудь брони из американской морской пехоты, который свято разделяет шаблонные ценности сериала, ведь честность, доброта и верность поняш очень похожи на те ценности, которые исповедуют военнослужащие. А затем, прибыв в отпуск домой, он может зайти в Интернет и увидеть там, к примеру, картинки с совокупляющимися Радугой Дэш и Эпплджек. Притягательность лошадок также в том, что их наивный идеализм очень легко разрушить, и брони выступают в роли эдаких стражей на границе между неприкосновенной невинностью детства и самыми жуткими сексуальными перверсиями.

Иными словами, брони создают то, что можно назвать постмодернистским маскулинным сентиментализмом. В определенных условиях ярко артикулированная любовь к глазастым пони с красивыми бедрами и с их приверженностью идеалам дружбы и любви – едва ли не единственный способ заявить о своей мужественности. Дело в том, что почти все традиционные образы маскулинности были присвоены себе квир-сообществом. Отрастил усы – гей, только если усы радикально немодные, как у Игоря Николаева или Леонида Якубовича, или, наоборот, модные, как у вычурного хипстера. Ты грубый, небритый мужлан – значит, ты гей. Любишь изделия из кожи – гей. Хорошо одеваешься – точно гей. Следишь за телом и за собой – всегда гей. Единственное амплуа, которое может быть вне подозрений, – это мужчина средних лет с большим животом и в майке-алкоголичке, который пустым взглядом уткнулся в телевизор. Однако далеко не каждый мужчина согласится примерить на себя такой образ. Поэтому гетеросексуальное сообщество вынуждено изобретать новые формы проявления гендера, в том числе и через приватизацию атрибутов гей-культуры. Часть поклонников «Моего маленького пони» могут действительно любить сериал, что делает иронию ультраиронией. С одной стороны, искреннее стремление души, с другой – ироничный флешмоб, действующий по принципу снежного кома, собирающего воедино псевдоброни.

В конце позвольте небольшое послесловие. Поскольку часть этого текста была опубликована в 2014 году[71], это не могли не заметить русские поклонники сериала. В одном сообществе брони ссылку на ту статью давали дважды, и оба раза статья активно обсуждалась. Изначально я планировал построить текст на том, какова была реакция фанатов на мое высказывание о них, но в итоге решил сосредоточиться на самом феномене. Потому что данную дискуссию надо читать целиком. Процитирую лишь один комментарий, который прекрасно коррелирует с началом настоящей главы: «Автор явно гнался за объемом и свалил в кучу все стереотипы, которые смог по-быстрому нагуглить»[72]. Пытаясь хотя бы немного изменить наши представления о некоторых стереотипах, я и сам в итоге был обвинен в пропаганде нагугленных стереотипов. Не ультраирония ли это? Возможно, и нет.

Но тогда это, возможно, магия.

Часть 4 Раздел живых мертвецов. И немного роботов

Спасение живых мертвецов: возвращение зомби в Zombie Studies