Читаем Преступление и наказание, Часть 4 полностью

Yes... I am talking of forms again. Well, if I recognise, or more strictly speaking, if I suspect someone or other to be a criminal in any case entrusted to me... you're reading for the law, of course, Rodion Romanovitch?"Да-с... опять-таки я про форму: ну, признавай или, лучше сказать, подозревай я кого-нибудь того, другого, третьего, так сказать, за преступника-с, по какомунибудь дельцу, мне порученному... Вы ведь в юристы готовитесь, Родион Романович?
"Yes, I was..."- Да, готовился...
"Well, then it is a precedent for you for the future--though don't suppose I should venture to instruct you after the articles you publish about crime!- Ну, так вот вам, так сказать, и примерчик на будущее, - то есть не подумайте, чтоб я вас учить осмелился: эвона ведь вы какие статьи о преступлениях печатаете!
No, I simply make bold to state it by way of fact, if I took this man or that for a criminal, why, I ask, should I worry him prematurely, even though I had evidence against him?Нет-с, а так, в виде факта, примерчик осмелюсь представить, - так вот считай я, например, того, другого, третьего за преступника, ну зачем, спрошу, буду я его раньше срока беспокоить, хотя бы я и улики против него имел-с?
In one case I may be bound, for instance, to arrest a man at once, but another may be in quite a different position, you know, so why shouldn't I let him walk about the town a bit? he-he-he!Иного я и обязан, например, заарестовать поскорее, а другой ведь не такого характера, право-с; так отчего ж бы и не дать ему погулять по городу, хе-хе-с!
But I see you don't quite understand, so I'll give you a clearer example. If I put him in prison too soon, I may very likely give him, so to speak, moral support, he-he!Нет, вы, я вижу, не совсем понимаете, так я вам пояснее изображу-с: посади я его, например, слишком рано, так ведь этим я ему, пожалуй, нравственную, так сказать, опору придам, хе-хе!
You're laughing?" Raskolnikov had no idea of laughing. He was sitting with compressed lips, his feverish eyes fixed on Porfiry Petrovitch's. "Yet that is the case, with some types especially, for men are so different.Вы смеетесь? (Раскольников и не думал смеяться: он сидел стиснув губы, не спуская своего воспаленного взгляда с глаз Порфирия Петровича.) А между тем ведь это так-с, с иным субъектом особенно, потому люди многоразличны-с, и над всем одна практика-с.
You say 'evidence'. Well, there may be evidence. But evidence, you know, can generally be taken two ways. I am an examining lawyer and a weak man, I confess it. I should like to make a proof, so to say, mathematically clear. I should like to make a chain of evidence such as twice two are four, it ought to be a direct, irrefutable proof!Вы вот изволите теперича говорить: улики; да ведь оно, положим, улики-с, да ведь улики-то, батюшка, о двух концах, большею-то частию-с, а ведь я следователь, стало быть, слабый человек, каюсь: хотелось бы следствие, так сказать, математически ясно представить, хотелось бы такую уличку достать, чтоб на дважды два -четыре походило! На прямое и бесспорное доказательство походило бы!
And if I shut him up too soon--even though I might be convinced _he_ was the man, I should very likely be depriving myself of the means of getting further evidence against him. And how?А ведь засади его не вовремя - хотя бы я был и уверен, что это он, - так ведь я, пожалуй, сам у себя средства отниму к дальнейшему его обличению, а почему?
By giving him, so to speak, a definite position, I shall put him out of suspense and set his mind at rest, so that he will retreat into his shell.А потому что я ему, так сказать, определенное положение дам, так сказать, психологически его определю и успокою, вот он и уйдет от меня в свою скорлупу: поймет наконец, что он арестант.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Бывшие люди
Бывшие люди

Книга историка и переводчика Дугласа Смита сравнима с легендарными историческими эпопеями – как по масштабу описываемых событий, так и по точности деталей и по душераздирающей драме человеческих судеб. Автору удалось в небольшой по объему книге дать развернутую картину трагедии русской аристократии после крушения империи – фактического уничтожения целого класса в результате советского террора. Значение описываемых в книге событий выходит далеко за пределы семейной истории знаменитых аристократических фамилий. Это часть страшной истории ХХ века – отношений государства и человека, когда огромные группы людей, объединенных общим происхождением, национальностью или убеждениями, объявлялись чуждыми элементами, ненужными и недостойными существования. «Бывшие люди» – бестселлер, вышедший на многих языках и теперь пришедший к русскоязычному читателю.

Дуглас Смит , Максим Горький

Публицистика / Русская классическая проза
Лев Толстой
Лев Толстой

Книга Шкловского емкая. Она удивительно не помещается в узких рамках какого-то определенного жанра. То это спокойный, почти бесстрастный пересказ фактов, то поэтическая мелодия, то страстная полемика, то литературоведческое исследование. Но всегда это раздумье, поиск, напряженная работа мысли… Книга Шкловского о Льве Толстом – роман, увлекательнейший роман мысли. К этой книге автор готовился всю жизнь. Это для нее, для этой книги, Шкловскому надо было быть и романистом, и литературоведом, и критиком, и публицистом, и кинодраматургом, и просто любознательным человеком». <…>Книгу В. Шкловского нельзя читать лениво, ибо автор заставляет читателя самого размышлять. В этом ее немалое достоинство.

Анри Труайя , Виктор Борисович Шкловский , Владимир Артемович Туниманов , Максим Горький , Юлий Исаевич Айхенвальд

Критика / Проза / Историческая проза / Русская классическая проза / Биографии и Мемуары
Вьюга
Вьюга

«…Война уже вошла в медлительную жизнь людей, но о ней еще судили по старым журналам. Еще полуверилось, что война может быть теперь, в наше время. Где-нибудь на востоке, на случай усмирения в Китае, держали солдат в барашковых шапках для охраны границ, но никакой настоящей войны с Россией ни у кого не может быть. Россия больше и сильнее всех на свете, что из того, что потерпела поражение от японцев, и если кто ее тронет, она вся подымется, все миллионы ее православных серых героев. Никто не сомневался, что Россия победит, и больше было любопытства, чем тревоги, что же такое получится, если война уже началась…»

Вениамин Семенович Рудов , Евгений Федорович Богданов , Иван Созонтович Лукаш , Михаил Афанасьевич Булгаков , Надежда Дмитриевна Хвощинская

Фантастика / Приключения / Русская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Фантастика: прочее