Преступление и наказание, Часть 6, Эпилог

He's gone through a good deal.	Много на себе перетащил.
He may be a successful rogue in time when he's got over his nonsense. But now he's _too_ eager for life.	Большою шельмой может быть со временем, когда вздор повыскочит, а теперь слишком уж жить ему хочется!
These young men are contemptible on that point.	Насчет этого пункта этот народ - подлецы.
But, hang the fellow! Let him please himself, it's nothing to do with me."	Ну да черт с ним, как хочет, мне что".
He could not get to sleep.	Ему все не спалось.
By degrees Dounia's image rose before him, and a shudder ran over him.	Мало-помалу давешний образ Дунечки стал возникать пред ним, и вдруг дрожь прошла по его телу.
"No, I must give up all that now," he thought, rousing himself. "I must think of something else.	"Нет, это уж надо теперь бросить, - подумал он, очнувшись, - надо о чем-нибудь другом думать.
It's queer and funny. I never had a great hatred for anyone, I never particularly desired to avenge myself even, and that's a bad sign, a bad sign, a bad sign.	Странно и смешно: ни к кому я никогда не имел большой ненависти, даже мстить никогда особенно не желал, а ведь это дурной признак, дурной признак!
I never liked quarrelling either, and never lost my temper--that's a bad sign too.	Спорить тоже не любил и не горячился - тоже дурной признак!
And the promises I made her just now, too--Damnation!	А сколько я ей давеча наобещал - фу, черт!
But--who knows?--perhaps she would have made a new man of me somehow...."	А ведь, пожалуй, и перемолола бы меня как-нибудь..."
He ground his teeth and sank into silence again. Again Dounia's image rose before him, just as she was when, after shooting the first time, she had lowered the revolver in terror and gazed blankly at him, so that he might have seized her twice over and she would not have lifted a hand to defend herself if he had not reminded her.	Он опять замолчал и стиснул зубы: опять образ Дунечки появился пред ним точь-в-точь, как была она, когда, выстрелив в первый раз, ужасно испугалась, опустила револьвер и, помертвев, смотрела на него, так что он два раза успел бы схватить ее, а она и руки бы не подняла в защиту, если б он сам ей не напомнил.
He recalled how at that instant he felt almost sorry for her, how he had felt a pang at his heart...	Он вспомнил, как ему в то мгновение точно жалко стало ее, как бы сердце сдавило ему...
"Aie!	"Э!
Damnation, these thoughts again!	К черту!
I must put it away!"	Опять эти мысли, все это надо бросить, бросить!.."
He was dozing off; the feverish shiver had ceased, when suddenly something seemed to run over his arm and leg under the bedclothes.	Он уже забывался; лихорадочная дрожь утихала; вдруг как бы что-то пробежало под одеялом по руке его и по ноге.
He started.	Он вздрогнул:
"Ugh! hang it! I believe it's a mouse," he thought, "that's the veal I left on the table."	"Фу, черт, да это чуть ли не мышь! - подумал он, - это я телятину оставил на столе..."