Преступление Сильвестра Бонара. Остров пингвинов. Боги жаждут

А. Франс еще в молодости задумал роман из истории французской буржуазной революции конца XVIII в. — «Алтари страха», который не был осуществлен, но доставил материал для нескольких новелл, включенных в сборник «Перламутровый футляр» (1892). Позднее он собирался написать историческое исследование об одном из деятелей революции в духе своей работы о Жанне д’Арк. Сперва А. Франс выбрал Дантона, которого незадолго до того сделал героем своей драмы Ромен Ролдан («Дантон», 1900), потом Робеспьера; однако ни один из этих замыелов ие был приведен в исполнение. От вождей революции писатель перешел к ее рядовым участникам. Его внимание привлекает фигура деятеля революции, художника Пьера Прюдона (1758–1823), от которого уже недалеко до героя романа «Боги жаждут» Эвариста Гамлена. Даже имя Гамлена Франс нашел во французской истории XVIII в. С другой стороны, некоторые черты этого образа наметились уже в замысле новеллы «Инквизитор», которая так и не была написана.

По свидетельству самого автора, высказанному им в газетном интервью в 1911 г., роман окончательно сформировался и систематическая работа над ним началась около 1908 г., после завершения «Жизни Жанны д’Арк». В течение последующих лет Франс внес в роман много изменений, главным образом касавшихся освещения исторических событий и политических вопросов периода революции.

Если в ранних новеллах Франс следовал за реакционными буржуазными историками, в частности за И. Тэном, и освещал события тенденциозно, вразрез с исторической правдой, то теперь он опирался на труды либеральных и демократических исследователей, в частности на книгу А. Олара «Политическая история французской революции» (1901). Франс пересмотрел свое былое отрицательное отношение к якобинцам. В одном газетном интервью тех лет он назвал Робеспьера «единственным подлинно государственным деятелем революции»; в последнюю минуту он включил в роман «Боги жаждут» заново написанную главу (ныне глава XXVI), в которой ясно выразил новую оценку личности и- роли Робеспьера; главным героем романа стал якобинец.

Однако, изменив взгляд на якобинскую диктатуру, А. Франс дал в романе «Боги жаждут» ее неполное, одностороннее изображение. Народные массы, их подлинная роль в революции здесь не показаны; массы фигурируют в повествовании лишь как страдающая, доверчивая и темная толпа, которая не разбирается в существе событий и только несет на себе их бремя. В романе не раскрыта классовая борьба, лежавшая в основе борьбы политических партий периода революции, поэтому писатель не мог до конца разъяснить исторический смысл якобинской диктатуры.

С одной стороны, он справедливо критиковал ее действительно слабые стороны: мечты о «справедливом» обществе, построенном на частной собственности, политику в области религии, робеспьеровский культ Верховного существа; с другой стороны, всю сложную проблематику революции он фактически свел к вопросу о революционном терроре, масштабы которого в романе сильно преувеличены. В действительности якобинский террор был направлен не против всего населения Франции, в том числе против простых людей, как это представлено в книге Франса, а в основном и главным образом против активных врагов революции; в значительной мере он явился ответом на террористические акты контрреволюционеров и их зверские жестокости в провинциях.

Правда, следует отметить, что, повинуясь своему художественному чутью, А. Франс сосредоточил действие романа преимущественно на весне 1794 г., когда границы Франции были уже в безопасности, когда обнаружились противоречия между якобинским Конвентом и большинством народа и террор стал превращаться из революционной необходимости в средство для Робеспьера и его сторонников удержать власть в своих руках.

Франс с большой силой художественного проникновения показал этот переломный момент революции, но социально-исторические причины событий ему недостаточно ясны. А. Франс не видит реальной почвы для осуществления надежд своих героев на будущее. Это будущее представало взору писателя в облике ненавистной ему, столько раз заклейменной в его творчестве буржуазной Третьей республики. И в своем страстном отрицании буржуазного общества А, Франс отказывался видеть исторически прогрессивное значение буржуазной революции конца XVIII в.

Надо также иметь в виду, что в недоверии А. Франса к французской революции конца XVIII в. содержалась скрытая полемика с современными ему реакционными историками, которые идеализировали эту революцию как буржуазную, противопоставляя ее пролетарским движениям конца XIX и начала XX в., Парижской коммуне и революции 1905 г.