Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Саботаж принимал иногда довольно острые формы. Так, корабли ВМФ Великобритании использовались для пресечения нелегальной транспортировки еврейских беженцев в Палестину. Это обыкновение было заведено еще до назначения Черчилля первым лордом адмиралтейства, ну а потом военные чиновники решили просто не информировать его об этом, и практика продолжалась. Узнав про это в начале 1940 года, «он был разгневан». И писал министру по делам колоний Макдональду: «Я был несколько удивлен, узнав, что телеграмма по поводу пресечения нелегальной транспортировки еврейских беженцев в Палестину была отправлена без того, чтобы ее показали мне. Отданные подобным образом приказы не должны исполняться» (212).

Упрямство Черчилля порой наталкивалось на таковое же его подчиненных.

«Вопрос о нелегальной иммиграции снова встал на повестке дня кабинета накануне Рождества [1940], когда министры вновь стали доказывать Черчиллю необходимость принятия строжайших мер против нелегальных иммигрантов, схваченных при попытке высадиться на землю Палестины. Но по результатам этого обсуждения Черчилль проинформировал правительства стран Содружества, что британское правительство «должно также принимать в расчет свои обязательства перед сионистами и руководствоваться общими соображениями гуманности по отношению к людям, бежавшим от жесточайших форм преследования».

Получив эти ясные указания Черчилля, сэр Джон Шакбер, бывший глава Ближневосточного департамента Министерства по делам колоний при Черчилле, ставший ныне постоянным заместителем министра по делам колоний, тем не менее решил проигнорировать их и специально предпринял определенные шаги, направленные на то, чтобы скрыть от премьер-министра практические мероприятия своего департамента, нацеленные на резкое снижение притока евреев-иммигрантов в Палестину. Он вообще временно отменил иммиграционную квоту на въезд евреев в Палестину, не сообщив об этом Черчиллю. 24 декабря Шакбер заявил своим сотрудникам: «Наша задача состоит в том, чтобы поддерживать свою деятельность насколько возможно в нормальном административном русле, вне сферы политики кабинета и так далее». В результате такого решения чиновников Черчиллю не сообщили, что с апреля по сентябрь 1941 года иммиграционная квота вообще была отменена и за этот период не было выдано ни одного въездного иммиграционного сертификата.

Коллеги Черчилля по кабинету были недовольны тем, что он неодинаково относился к евреям и арабам» (226–227).

Впечатляет, не так ли?! А вот еще, не менее впечатляющее:

«X. Вейцман написал письмо главному личному секретарю Черчилля Джону Мартину, в котором попросил выдвинуть в качестве главного предварительного условия проведения мирных переговоров с Венгрией требование о том, чтобы венгерскими властями были «предприняты все шаги с целью защитить евреев от уничтожения со стороны Германии». Но секретариат Черчилля решил не передавать премьер-министру этот призыв, и он никогда о нем так и не узнал» (272).

Каково же было противостояние Черчилля английскому патриотическому истеблишменту, если его же подчиненные, даже собственные его секретари, не сочувствовали его миссии и постоянно саботировали его указания, не соглашаясь с ними внутренне!

Черчилль вообще не раз попадал из-за чересчур прыткого и напористого Вейцмана[144] в неловкое положение. «Летом 1943 года после встречи и обсуждения с X. Вейцманом Черчилль стал разрабатывать план, по которому Великобритания предложила бы Ибн-Сауду, королю Саудовской Аравии, лидерство в создаваемой Арабской федерации и 20 миллионов фунтов стерлингов в год в обмен на его поддержку еврейского государства в Палестине. Но [министр иностранных дел] Энтони Иден пришел в ярость, когда из британского посольства в Вашингтоне к нему поступила информация о том, что Вейцман в беседе с советником Рузвельта по иностранным делам Самнером Уэллесом сослался на этот проект премьер-министра как на уже существующий факт. Негодующий Иден написал Черчиллю, что такой шаг противоречил бы официальной политике Великобритании… «Наша нынешняя политика в Палестине была одобрена парламентом. Мне хорошо известно ваше собственное отношение к этому вопросу, но никто никогда не обсуждал возможностей изменения этой политики и обращения в этой связи к Соединенным Штатам» (251).

Можно только удвиляться выдержке и дипломатическому такту Идена, ведь перед ним внезапно открылась наглость беспримерная! Два приятеля, Черчилль и Вейцман, уже все решили за Великобританию, притом поперек ее официальной позиции, и пытались теперь, исходя из этого, манипулировать Штатами!

Саботаж гражданских служащих, однако, сильно падает в цене на фоне того отношения к делу сионизма, которое было свойственно английским военным, о чем Черчилль, как мы помним, хорошо знал и не стеснялся говорить. Попытки Черчилля перетянуть военных на свою сторону успеха не имели, хотя он и агитировал их неустанно.