Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Историк, писатель и публицист И. М. Бикерман, один из инициаторов знаменитого сборника «Россия и евреи», писал, что-де среди стоявших за Февралем влиятельных политиков и партий «ни среди генералов, ни среди земцев, ни среди деятелей местного самоуправления евреев не было, по строю русской жизни не могло и быть. В Думе было три еврея, малозначительных и еще менее влиятельных; в Государственном Совете был один еврей, ни разу, кажется, не напомнивший о своем существовании; в военно-промышленных комитетах евреи могли быть, но лишь в незначительном числе и на вторых и третьих ролях. Устанавливается алиби в точном смысле слова. Но кого не было тут или в подобных им учреждениях и объединениях, тот в то время и при тех условиях не мог и вообще оказывать воздействия на политическую жизнь страны»[199].

В наши дни О. В. Будницкий, как и большинство историков, тоже совершенно убежден в том, что «как ни удивительно, евреи, принимавшие столь активное участие в борьбе с самодержавием и, во всяком случае, весьма сочувствовавшие этой борьбе, оказались практически непричастными к его свержению… Объясняется этот «странный» факт очень просто: революция в России была русской по преимуществу революцией и случилась… совсем не для того, чтобы разрешить «еврейский вопрос». «Февраль» продемонстрировал это особенно отчетливо»[200]. Будницкий тут ссылается на Дубнова.

На первый взгляд все именно так. Однако не совсем: просто Дубнов, Бикерман, Будницкий и другие не видели, не знали скрытого, тайного – подоплеки Февраля. Мне уже приходилось в главе «Черчилль и евреи» рассказывать подробно о том, что «не всегда видимая простым глазом еврейская составляющая всех русских революций была, на деле, мейнстримом российской политической жизни даже в Феврале». Я поведал читателю о такой малозаметной, но сверхвлиятельной организации, как «Политическое бюро для оказания помощи депутатам-евреям», созданной в 1912 году масоном высокой степени посвящения А. И. Браудо, куда вошли представители всех еврейских политических партий, кроме крайне левых. Ставленником именно этой компании, входившей также в т. н. Еврейскую демократическую группу, изначально был будущий верховный правитель России Александр Керенский.

Не успела рухнуть российская монархия, как еврейская составляющая революции немедленно проявилась вполне открыто. И дело не ограничилось избранием Керенского министром, а затем и главой России. Члены Еврейской демократической группы активно участвовали в политической и общественной жизни. Они прямо не были революционерами, не лезли на авансцену, но оставались, как выразились бы сегодня, модераторами революции, в том числе благодаря масонским связям. И свою дань с Февраля получили сполна.

11 марта 1917 года на собрании в еврейском клубе бундовец Нирнберг недаром призывал, выражая более или менее общее настроение: «Пусть будут евреи сенаторы, офицеры и т. д. Если мы не возьмем всех прав сегодня, то не дадут их завтра»[201].

И так ли уж незаметны были евреи в Февральскую революцию? Сам же Будницкий приводит слова Федора Степуна: «На эстраде в те дни чаще других появлялся громадный, громкий, наглый бородач Стеклов, лютый анархо-марксист» (он же Нахамкес). А Либер и Дан настолько часто выступали в Петроградском Совете, что появился даже особый термин – «либерданить»[202].

И вот 22 марта 1917 года тот же Дубнов отметил с торжеством: «Знаменательный день: сегодня опубликован акт Временного правительства об отмене всех национальных и вероисповедных ограничений, т. е. акт еврейской эмансипации в России. Осуществилась мечта целой жизни, цель страданий и борьбы четырех десятилетий»[203].

Вот так в один день исчезли все ограничения для евреев, столь вдумчиво, тщательно и деликатно отработанные в России за полтораста лет совместного проживания.

Но вряд ли даже Дубнов знал, что в разработке судьбоносного декрета ведущую роль сыграл член еврейского Политбюро по работе с депутатами Л. М. Брамсон (тот самый, который в свое время сделал Керенскому предложение возглавить «трудовиков»). История зачастую творится тайно.

Между тем для революционной еврейской интеллигенции этот декрет прозвучал как стартовый выстрел. Рванувшись из эмиграции в Россию, а из местечек – в столицы после падения монархии, разгрома охранки и упомянутого декрета, она начинает стремительно возрастать в количестве, быстро набирать критическую массу. Возвращались евреи-революционеры и из ссылок, тюрем, чьи двери раскрыло Временное правительство.

Кто позволил им вернуться из-за границы, да еще во время войны? Конечно же – именно свежеиспеченный министр иностранных дел Милюков, который одним из первых же своих распоряжений велел посольствам оказывать помощь возвращению в Россию эмигрантов-революционеров.

Кто распорядился выпустить их на волю, проведя всеобщую амнистию политзаключенных? Конечно же – именно свежеиспеченный министр юстиции Керенский…