Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Черчилль и сам признавался в написанном им «Мировом кризисе» насчет беседы, состоявшейся у него с Ллойд Джорджем вечером 11 ноября 1918 года. Тогда собеседники толковали о необходимости возродить Германию для борьбы немецкими руками против Советской России. В те годы этот план провалился из-за революции в Германии, но Черчилль ничего не забыл, и в 1945 году ситуация повторилась. Менялись обстоятельства, политические фигуры, но его ненависть к русским оставалась неизменной[377]…

Черчилль – азартный политик, и если бы исполнение плана зависело только от него, кто знает, чем бы все кончилось. Но Трумэн, хотя и располагал уже атомной бомбой, проявил более благоразумия, будучи сильно впечатлен успехами Красной армии; он усомнился в том, что война с СССР принесет англосаксам желаемый результат. Его военные эксперты рекомендовали не связываться с лучшей – как уже стало ясно всем – армией мира. И он дрогнул и не поддержал проект. Немало способствовало тому, во-первых, успешное взятие русскими Берлина, а во-вторых, стремительная передислокация Красной армии 29 июня 1945 года, за день до планируемого начала новой войны (это было вызвано тем, что советская разведка добыла план операции «Немыслимое», который стал известен нашему руководству и лично Сталину). Англосаксы не посмели нанести нам предательский удар, поняв, что их планы раскрыты, – и ход истории пошел так, как он пошел, а очередная «точка невозврата» благополучно осталась позади.

Кроме того, вмешалось еще одно немаловажное обстоятельство. В Англии началась избирательная кампания 1945 года, в которой возглавлявший консерваторов Черчилль рассчитывал победить как главный герой разгрома гитлеровского Рейха. В этих условиях ему было важно убедить избирателей во всех военных заслугах консерваторов, в том числе в том, что именно они обеспечили победоносный союз с СССР. Черчиллю пришлось даже изображать дело так, будто он является «лучшим другом Сталина». Показать свое истинное лицо, демонстративно развернувшись на 180 градусов, он не посмел даже при всем своем цинизме. И операция «Немыслимое» осталась только на бумаге[378].

Впрочем, только ли на бумаге? Не тот человек был сэр Уинстон Черчилль, чтобы так легко отступить. На взгляд многих историков, разделяемый автором этих строк, Третья мировая война в действительности, безусловно, началась уже на следующий год после Второй, только приняла по необходимости новые формы «холодной войны». Творцом-новатором этих форм приходится признать нашего героя. А подготовленная им, хоть и не состоявшаяся в июле 1945 года война против СССР послужила для него – в этом ее исторический смысл – прологом и «аэродромом подскока» к Холодной войне.

От лица силы – от лица всего Запада

Черчилль вообще – надо отдать ему должное – многое предугадал, а многое и предопределил в послевоенном мире. В том его обустройстве, которым мы «наслаждаемся» даже и в наши дни XXI века. Это – свидетельство хоть и злого, но сильного, проницательного ума, способного схватить самую суть явлений, сделать верные, далеко идущие выводы. Он был истинный стратег, архитектор будущего. Кое о чем из всего этого я намерен сказать на данных страницах.

Провалом замысла Черчилля о нападении на Красную армию и СССР началась череда политических поражений политика. Родные и близкие уже на исходе войны уговаривали его оставить государственную карьеру и уйти на покой, будучи на вершине славы. Но 71-летний старый боец решил участвовать в новых выборах и… с треском проиграл их в середине июля 1945 года. На мой взгляд, получил по заслугам.

Уйдя в отставку, он, однако, не сложил оружие. Оставив мелочные заботы главного управляющего страны, сосредоточился на стратегических проблемах развития всего мира. В 1945–1951 годах Черчилль много выступает в печати, объезжает разные страны, наносит визиты государственным деятелям, произносит речи, присутствует в качестве почетного гостя на множестве мероприятий. Словом, старается активно влиять на ход дел в мировой политике.

«Я чувствую себя очень одиноким без войны», – говорил он своему личному врачу Морану в первые послевоенные дни. Но война, похоже, всегда была с ним, где бы, с кем бы и кем бы он ни был…

В 1946 году основные глобальные политические задачи первой очереди – по крайней мере, две из трех – были для Черчилля благополучно решены: Германия сокрушена, судьба Палестины (в недалеком будущем Израиля) определилась. Теперь, наконец, следовало заняться Россией, добиться ее крушения. На этом он и сосредоточился.

Почти всю зиму 1945–1946 годов Черчилль провел в Соединенных Штатах, ведя на сей предмет многочисленные переговоры с президентом Трумэном, руководителями государственного департамента и другими деятелями. Это был масштабный поиск взаимопонимания, консенсуса, выработка общей политической линии, прежде всего – в отношении Советской России. 10 февраля на встрече с Трумэном Черчиллю удалось согласовать основные положения новой мировой политики.