Преступники. Мир убийц времен Холокоста

Кубе также возражал против того, каким образом проводилась политика истребления. Один из его подчиненных сообщил ему о 1941 операции, проведенной 11-м полицейским батальоном в городе Слуцк, которые «граничили с садизмом. Во время проведения акции город представлял собой ужасную картину. С неописуемой жестокостью немецкие полицейские, но особенно литовцы, вытаскивали евреев из их жилищ и сгоняли всех вместе. По всему городу звучали выстрелы, а тела застреленных евреев нагромождались на улицах… Вся картина целиком была более чем жуткой». Члены полицейского батальона грабили «вопиющим образом», унося с собой «все полезное, например обувь, кожу, ткани, золото и другие ценности». Часы и кольца отбирали у евреев «самым жестоким образом» ⁵⁴. Когда Кубе передал эту информацию своему командиру, рейхскомиссару Генриху Лозе, и в качестве примера совершенно неприемлемых методов он говорил о раненых евреях, которые были похоронены заживо и в конечном итоге смогли выбраться из массовой могилы. Подобное было названо иллюстрацией «невероятного свинства» (eine bodenlose Schweinerei), о чем следовало сообщить фюреру и рейхсмаршалу Герингу ⁵⁵.

Напряженность между Кубе и СС относительно осуществления «окончательного решения» продолжалась на протяжении следующих двух лет. Выступая на стороне отдельных евреев, Кубе также пытался защитить около 4 тысяч германских евреев, предоставив им работу на фабриках в гетто. Эти попытки вызвали негативную реакцию со стороны Эдуарда Штрауха, офицера СС и командира полиции безопасности и СД в Белоруссии. В служебной записке от 20 июля 1943 года Штраух резюмировал свой телефонный разговор с Кубе, состоявшийся ранее тем же днем. Этот разговор произошел после того, как Штраух арестовал 70 евреев (нанятых на работу Кубе), которых ожидало «особое обращение» («зондербехандлунг», нем. Sonderbehandlung):

Я подчеркнул, что не понимаю, почему немцы раздували проблему из-за нескольких евреев. Снова и снова моих людей обвиняли в варварстве и садизме, в то время как я просто выполняю свой долг. Даже тот факт, что у евреев, отобранных для «зондербехандлунг», дантисты забрали их золотые коронки, стал предметом разговора. Кубе ответил, что подобный тип поведения недостоин немца и Германии Канта и Гете. И мы будем нести ответственность, если наше поведение запятнает репутацию Германии по всему миру. Люди якобы расчувствовались повсюду. Я решительно протестовал против этого и выразил свое сожаление, что мало того, что мы должны выполнять эту отвратительную работу, нас еще и оклеветали ⁵⁶.

Штраух отправил эту служебную записку в Берлин, но Кубе остался на своем посту. Он был убит 22 сентября 1943 года бомбой, брошенной в его спальню русской женщиной. Штраух был приговорен к смерти двумя послевоенными судами и умер в тюрьме в ожидании казни.

Позиция Кубе, не согласного с уничтожением евреев, не была уникальной. На Восточном фронте были и другие, кто протестовал против методов проведения казней, хотя не отрицали справедливости истребления евреев. После того, как люди зондеркоманды 10b и прикрепленного 9-го резервного полицейского батальона казнили сотню евреев в Черновцах, они обсуждали проведенную операцию в своих казармах. Несколько человек назвали расстрел евреев «свинством» (Sauerei), но не подвергали сомнению само деяние ⁵⁷. Протестантский пастор писал своей жене в 1941 году о том, что «всеобщее отвращение» было вызвало тем, как латвийцы убивали евреев штыками. Все были готовы поставить евреев к стенке, но не к такому «непотребному убийству» ⁵⁸. Нечама Тек писала о полицейском в белорусском городе, который выступал против того, что расценивал как «беспорядочные и стихийные казни». Он называл их Schweinerei и настаивал, чтобы евреев расстреливали «в организованном порядке». Тот же офицер отказался участвовать в выслеживании евреев, которые подались в бега ⁵⁹.