Преступно счастливая

— Но заляпаны, малыш, все трое! Заляпаны, замазаны все трое. И им теперь не отвертеться ни за что! Это наш с тобой звездный час, детка. Потом завяжем. И уедем куда-нибудь. Тебе главное в полиции все сказать правильно. Умно и правильно. Сможешь?

— Да. Я все смогу.

Она прижалась к нему ноющим от побоев телом и счастливо зажмурилась.

Что бы там Машка ни говорила в прошлом, жизнь и в самом деле похожа на кино. Красивое, опасное, в слезах, но непременно со счастливым концом. В ее случае все будет именно так: слезы, опасность и счастливый финал. Она это заслужила!

Глава 17

Гришин сегодня неважно позавтракал. Завтрак состоял всего из двух яиц всмятку и бокала чая с пряником. Яйца переварил, чай оказался прохладным, пряники жесткими. В результате он сильно разнервничался, и когда шел к своей машине от подъезда, то даже на Варины окна не посмотрел. А он в последние несколько недель так поступал каждое утро. И когда колыхалась шторка на ее окне, ему нравилось думать, что она — Варя — за ним наблюдает. Это мог быть просто ветер. Но ему нравилось думать, что это она.

А сегодня не посмотрел, нервничал из-за дурного завтрака. А еще из-за Волкова.

Ну что за человек, а! Что за человек?! Как с ним можно нормально работать?!

Дважды… Дважды засылал его в архив, будто у Гришина дел других не было. А когда у него появились реально интересные сведения, даже не спросил о результатах! Это как?! Ему что, изначально было плевать на это дело, он просто с глаз долой его убирал?! Так сказал бы сразу, Гришин бы рапорт написал о переводе.

Как так можно работать?!

Ответ на вопрос: с чего так неожиданно пропал интерес у Волкова к делу погибшей Угаровой, Гришин получил в дежурке. Он стал свидетелем интереснейшего разговора двух сержантов о том, что Волков был на месте преступления, случившегося вообще не на их земле. Будто был там в качестве консультанта. Чрезвычайно умничал и раздражал всю выездную бригаду. А потом будто, не поставив никого в известность, поехал опрашивать потенциальных подозреваемых. Нарвался на влиятельных людей, которые тут же накатали на него жалобу в прокуратуру. И жалобе той будто собираются дать ход, потому что Волков не имел никакого права вваливаться в кабинет к влиятельной особе и задавать ему вопросы. И секретарше влиятельного человека не имел права мотать нервы. Никакого юридического права не имел. И у Волкова, возможно, теперь будут проблемы.

Так, так, так…

Вон, оказывается, в чем дело! Вот в чем причина затухания интереса к делу Угаровой. Гришин, как дурак, мерзнет в архиве. Общается с весьма неприятной особой. Добывает сведения, даже на его — Гришина — взгляд весьма ценные. А начальник этим временем что? Пытается заработать репутацию лучшего сыщика города?

Только не вышло! Не вышло, так-то! И вместо почета последует наказание.

Новость немного приподняла ему настроение. И в кабинет он вошел с улыбкой. А когда увидал хмурую физиономию Александра Ивановича, едва не расхохотался от счастья.

Волков ему едва заметно кивнул и снова погрузился в изучение каких-то бумаг. Потом долго печатал, сшивал бумаги, с кем-то созванивался, договаривался о встрече. На Гришина не смотрел. И вопросов ему никаких не задавал.

А зря!

Он много думал вечером накануне. И пришел к выводу, что гипотетически найти человека, который — предположительно — совращал малолетних в своей машине в зарослях кустов позади школьной баскетбольной площадки — возможно.

Тридцать восьмая школа не такая уж и большая. Сколько там на тот момент обучалось учеников? Ну, пятьсот, шестьсот человек, так? Может, чуть больше, может, чуть меньше. Получить список учащихся — пара пустяков. И по этому списку выявить владельца черного дорогого джипа — еще проще. Семнадцать лет назад не так уж много людей владело ими. А предполагать, что все владельцы таких машин обучали своих детей именно в тридцать восьмой школе — вообще глупо.

Так что зря Александр Иванович Волков не проявляет интереса. Гришину было что ему рассказать.

Что его останавливало проявить инициативу и начать уже рассказывать? А то, что искать-то владельца этой машины придется ему, вот что! Сначала списки добывать. А это снова встречаться с неприятной дамой из архива. Потом эти списки прогонять через базу ГИБДД. А кто знает, существовала ли единая база семнадцать лет назад или нет. Если нет, то снова в архив, опять рыться в пыльных бумагах.

И еще…

Человек, который приезжал на машине и поджидал мальчиков в кустах, мог быть не родным отцом кому-то из учащихся. Он мог быть отчимом и иметь другую фамилию. Мог вообще быть сожителем матери ребенка. Тогда вообще никаких концов не найти.

Так что лучше молчать. Спросит — он расскажет. Нет — будет молчать.

Да к тому же Волкову, кажется, сейчас вообще ни до чего. Грядут неприятности. Образ невероятно умного и удачливого сыщика померкнет, н-да. Это Гришина, к стыду его, не могло не радовать. И чтобы откровенно не сиять лицом, он тоже погрузился в работу.

Прошел час. Они молчали. Работали и молчали. Волков хмурился. Гришин откровенно скучал. И тут звонок из дежурной части.