Претендентка. Единственная и неповторимая

И если я в первый день горела энтузиазмом и даже раскрутила Эльбу на разговор с глазу на глаз (пиратка честно призналась, что была чересчур зла на Серассана из-за его попытки вмешательства в устройство быта корабля и не контролировала себя), то дальше дело не пошло. Тренироваться на верхней палубе оказалось невозможно – жесточайший ливень мешал обеим, а спускаться на нижние палубы нам запретил Варго, заявив, что это возможно только через его труп.

В итоге я сидела в своей каюте и рисовала. Иногда откладывала листы с набросками в сторону и медитировала. Периодически прислушивалась к происходящему за боротом, выходила наверх, чтобы перекусить, переброситься парой-тройкой слов с остальными… И снова медитировала и рисовала.

А по ночам мы с Камаледдином самым бессовестным образом пользовались амулетом, активируя полог тишины и испытывая все доступные поверхности на прочность. Их было немного: кровать, сундук, стены и пол, – но нам хватало и этого. Пока хватало…

К вечеру четвертого дня непогоды, когда стало ясно, что циклон наконец уходит и до берега осталось меньше ночи пути, на стенах моей каюты не осталось пустого места: Эльба поделилась маленькими гвоздиками, которыми я закрепила самые удачные наброски и зарисовки и теперь внимательно рассматривала висящий напротив кровати портрет Камаледдина.

Он стал еще красивее…

– Время ужина. – Коротко постучав, в каюту вошел эфенди. Проследил за моим взглядом и почему-то недовольно нахмурился. – Зачем ты его рисуешь?

– Его? – Я недоуменно сморгнула. – о ком ты? Я рисую тебя.

– Это не я. Мы похожи, я знаю, но на рисунке Танарис. – Демон недовольно скривил губы и обличительно ткнул сначала на рисунок, а затем на свое лицо. – Ничего не забыла?

Ох уж эти мужчины!

Сдержавшись, чтобы не хмыкнуть, качнула головой. Встала, подошла к любимому и взяла его лицо обеими руками.

– Иногда ты невероятно умный, а иногда такой дурашка. Я художник, я так вижу. А вижу я намного больше, чем твои старые шрамы, в которые ты прячешься как в панцирь. Хочешь, покажу рисунок с Танарисом? С настоящим Танарисом?

Испытующе прищурившись, Камаледдин медленно кивнул, и я поторопилась предъявить недоверчивому жениху главное доказательство того, что я вижу намного глубже, чем ему кажется.

Всего один набросок, который я сделала вчера вечером. Я потратила на него не больше двадцати минут, а затем убрала в самый низ пачки. Не потому, что он не удался, а потому, что итог был похож до отвращения: не обезображенное интеллектом лицо, а точнее, морда, горящие жаждой наживы поросячьи глазки, клубящаяся за спиной мертвенно-серая дымка и тело, сплошь состоящее из разлагающегося мяса, слизи и шипов.

– Вот твой братец. – Я сунула лист в руки эфенди и, глядя, как недоверчиво взметнулись брови Ками, насмешливо поинтересовалась: – Ну как? Похож?

– А знаешь… – Камаледдин рассматривал набросок неторопливо и вдумчиво. Щурился, менял ракурс, приближал, отдалял и в конце концов резюмировал: – Похож. Никогда бы не подумал, но похож! Невероятно…

Тут уже внимательному осмотру подверглась я, отчего стало весьма неуютно.

– Что?

– Нет-нет, все в порядке. – Камаледдин убрал рисунок в сторону и сделал шаг ко мне. – Не поверишь, но я всегда немного завидовал тем, кто может сделать подобное чудо буквально из ничего. Поэты, музыканты, художники и другие люди искусства – вы какие-то особенные. Не такие, как мы, всего лишь воины и маги. Вы действительно видите и чувствуете иначе. Но не все, нет… Только настоящие профессионалы. И знаешь что?

– Да?

– Я сделаю все, чтобы стать таким, каким ты меня видишь. Клянусь.

Всего несколько слов, но в них столько силы, что секунд пять я могла лишь стоять и шокированно смотреть на давшего обещание демона. Что за… Зачем… Но…

Шок прошел, и я увидела, что решение принято. Осознанное. Очень важное, судьбоносное. Неужели…

– Ты мог избавиться от шрамов и раньше? – Мой недоверчивый шепот заставил эфенди кивнуть и поморщиться. Едва уловимо, но я уже научилась подмечать за своим скупым на эмоции женихом даже эти крохи. – Но почему?! Почему не сделал?! Зная, насколько они безобразны в глазах окружающих!

– А ради чего? – Усмешка демона вышла кривой. – Точнее, ради кого? – И, пока я искала обоснованные аргументы, сумничал: – Репутация, Уля. Шрамы создавали угрюмый и суровый образ, который на тот момент был мне необходим. Затем я свыкся, нашел в этом плюсы и отбросил саму мысль избавиться от них. К тому же это достаточно дорогостоящая затея, и раньше, до того как я принял предложение магараджи, у меня бы элементарно не хватило на это средств.

– А сейчас? Хватит? – Я с сомнением качнула головой, вспоминая замечание Эльбы о происхождении подобных шрамов. До сих пор мои познания в местной магической медицине оставляли желать лучшего, и я не могла сказать однозначно, кто может с этим справиться и насколько успешно.