Претендентка

Кинн своим глазам не поверила. Что-то внутри нее щелкнуло, наполнив доселе невиданной смесью изумления, предвкушения и свободы. Внутренний голос снова вскричал: «Вот он твой шанс! Действуй!», но рациональная часть сознания подсказывала не торопиться и подождать более удобной возможности.

Поэтому она прокляла себя, когда спросила:

— Что вы делаете?

Лейр замер. Оглянулся через плечо. Кинн ожидала, что его глаза начнут светиться каким-нибудь бесовским сиянием, но ничего подобного не случилось. Оставаясь предельно серьезным, он сказал:

— Не подходите. Здесь кровь.

— Кровь?

Кинн, наплевав на предупреждение, шагнула вперед. Кровь. Кровь! В ушах зашумело. Она вспомнила, как всего несколько минут назад прощалась с Йелтой и кухаркой, как… Голова закружилась, но Кинн не позволила себе раскиснуть. Событий нынешней ночи и без того хватило бы на целую жизнь, и все же она не отступит. Уж точно не сейчас! Она обогнула лейра, будто он с его демоническими наклонностями ничего больше не значил, и подошла вплотную к двери. Самая тусклая из всех, что можно придумать, лампочка едва разгоняла мрак, но не помешала заметить большое маслянисто-черное пятно, собравшееся на верхней ступеньке порога. Кинн попыталась толкнуть дверь, но та оказалась заперта. Подтянув все еще болтавшуюся в руках сумку, она зарылась в нее в поисках запасного ключа. Удача! Вынув магнитную карту, Кинн приложила ее к встроенной в косяк панели и, спустя пару мгновений тишины, еще раз толкнула створку внутрь. На сей раз дверь поддалась, открыв доступ к тонущей в непроглядной темноте подсобке. Помимо обычного запаха подпортившихся овощей, здесь витал другой, куда более узнаваемый дух. Пахло смертью.

— Позволь мне войти первым.

Кинн и сама изумилась, что не вздрогнула, когда на ее плечо легла тяжелая рука. Оглянулась. Бесшумный, как призрак, лейр оказался в непозволительной близости. Она послушно отступила в сторону. Он что-то сотворил с воздухом и спустя миг на его раскрытой ладони заплясал сотканный из света шарик. Кинн была готова к чему-то подобному, и потому не ахнула. С опаской косясь на световой сгусток, вслед за своим неожиданным спутником переступила порог.

Внутри крови оказалось еще больше. Вязкая, точно слизь, в неверном сиянии шарика, она отливала зеленым, что сразу же наводило на мысли о трактирщике.

— Йелта, — прошептала Кинн со спокойной уверенностью, какой от себя этой ночью уже не ждала.

— Будь здесь, — сказал лейр. — Я посмотрю, что там, и вернусь.

Но Кинн оставаться одна у черного входа не собиралась. Позволив лейру и его световому шарику скользнуть вглубь таверны и до боли сжав оберег, на сей раз показавшийся обжигающе ледяным, она немедля шагнула следом.

— Что, по-вашему, здесь могло произойти? — шепнула Кинн, с отвращением разглядывая зеленые и красные брызги на кухонных стенах. Все — плита, раковина и шкафы для посуды, — было перепачкано в крови!

— Ничего хорошего, — ответил ей лейр, указав за разделочный стол, где на полу в луже собственной крови обнаружилось тело.

Кинн, едва взглянув на него, взвизгнула и отпрыгнула в ужасе. Она узнала грузную ворчливую кухарку, чья седовласая голова лежала чуть в стороне от самого тела и с укоризной смотрела на Кинн.

Лейр мрачно покосился на девушку из-под капюшона.

— Я же велел тебе не входить.

Кинн, не смотря на жуткий тремор, охвативший ее с ног до головы, как будто бы поддалась меланхоличной отрешенности в голосе лейра и сверхъестественным усилием заставила себя успокоиться. Обхватив себя руками, она на мгновение выглянула наружу, вдохнула влажного уличного воздуха и вернулась обратно.

— Я в порядке.

Лейр, в чьих зеленых глаза мелькнуло сомнение, спорить однако не стал. Лишь коротко кивнув, он отодвинул бисерные шторки и вышел в главный зал.

Не желая оставаться наедине с обезглавленной старухой, Кинн осознавала, что ее ждет впереди. Сознание, которое и без того на пределе возможностей переваривало все, с чем бедняжке пришлось столкнуться за один вечер, быстро перестраивалось на особый лад, отчего на Кинн словно упала пелена отстраненного спокойствия. Что, впрочем, не мешало ее коленкам слегка подрагивать при ходьбе.

С тяжелым сердцем она, шагая след-во-след за лейром, обогнула барную стойку. Всегда безукоризненно чистое полированное дерево на сей раз усеивали островки битого стекла, между которыми плескалось алкогольное море: расколотые в крошево бутылки с вермутом и элем, ни одного целого стакана или тарелки, а над всем этим густое и смрадное облако винных паров. Казалось, кто-то хорошенько повеселился, вдребезги разнося все, что представлялось старому ящеру таким дорогим.

Лейр, в отличие от самой Кинн, не став сосредотачиваться на одной лишь стойке, вышел на середину зала и увеличил мощь своего светильника, практически не оставив вокруг теней. Как не оставив и тайны случившегося с трактирщиком.