Претерпевшие до конца. Том 1

За экспедицию он ухватился с радостью – хоть вырваться из душных стен… От молчаливого раздражения Лиды. Осердилась она, что Сергей принёс в дом котёнка, случайно подобранного на улице. Он, конечно, понимал, что жена не оценит такой сердобольности, но не мог пройти мимо крохотного комочка, промокшего, забившегося меж мусорных баков, жалобно мяукавшего. От этого писка душа разрывалась. Подумалось, что несчастного малыша непременно съедят собаки, или изловит комиссия по очистки города от бродячих животных… И не удержался Сергей, подобрал беднягу, принёс в дом, отогрев за пазухой, с виноватой улыбкой показал Лиде:

– Вот…

Та лишь руками развела:

– Только кошек мне и не доставало! Сам с ним возиться будешь!

– Сам так сам…

Дети, правда, пришли в восторг, что в доме появилась «зверушка». Но то дети… Стёпа добродушно посмеивался:

– Скоро, поди, ещё пса какого приведёшь. Их, вон, много бродит.

– Но не мог же я бросить… Жалко же… – оправдывался Сергей.

Ночью накануне отъезда ему не спалось. Он вышел на кухню попить воды и неожиданно застал там жену. Та сидела, ласково гладя сидящего на столе котёнка, а тот жадно лакал налитое в баночную крышку молоко:

– Пей, Роська, пей… Натерпелся, бедолажка, наголодался. А ты думаешь, другим легче? Кабы мне кто молока-то задаром налил. Эх… Когда-то у нас с отцом кошка была. Большая, пушистая. Я всегда кошек любила. И собак… Вот уж не думала, что собакой лаять стану за то, что мне в дом такого бродяжку принесут. Ничего! Живи, ешь… Вырастишь большим, красивым котом. Я тебе подушку бархатную подарю… Как у моей Муськи была… И всё у нас будет хорошо. Вот, вернётся Серёжа, и всё будет хорошо…

– Я ведь ещё не уехал, – негромко сказал Сергей, подойдя к жене сзади и обняв её. – Ты уж не обижай моего «зверя», – улыбнулся. – Надо же, я ведь и имени ему придумать не удосужился. А ты придумала…

– Я не придумывала, оно само с языка сорвалось, – впервые за долгое время голос Лиды снова был мягким, вкрадчивым, столько раз утешавшим и ободрявшим его. – Ты не обижайся на меня, Серёженька… Я просто устала. Мне в последнее время всё море снится… Море, белый песок… Только, говорят, и там теперь голод. Так странно. В Крыму – и вдруг голод. И ты уезжаешь…

– Я скоро вернусь. И голод, уверен, продлится недолго. И мы обязательно поедем в Крым… Или в Сухум. Стёпа говорил, там живут его хорошие друзья, художники. Ты отдохнёшь.

– И мы увидим небо в алмазах, – Лида чуть улыбнулась. – Полно! Есть ли ещё этот Крым с его белым песком и сердоликами? В Посад бы съездить, хоть ненадолго…

Так и просидели всю ночь за дорогими воспоминаниями и мечтами, как бывало когда-то. До того потеплело на душе, что и уезжать расхотелось. Но служба есть служба, и деваться некуда…

Пряшников всё же поехал с ним. Шуршал простынями советских газет, зачитывая из них заголовки и отрывки статей:

– В Пермской губернии, ещё в двадцатом году давшей миллионы пудов хлеба, теперь голодает полторы сотни тысяч человек… Хм! Всего-навсего! Интересно, какой Мамай по области прошёлся?

– Тише, Стёпа! Тише! Если тебе так хочется в ЧК, то выйди на площадь и выкрикни всё, что думаешь. А я туда не тороплюсь.

– Ты трус.

– Возможно. Но ты, друг мой, ветер вольный, а у меня семья.

– Ладно! Пойдём лучше дальше… Голод на Украине принимает всё более угрожающее размеры… Чёрт возьми, совершенно не могу представить себе голодающую Украину. Безумие какое-то! В городе Маркс детская смертность достигла тридцати пяти человек ежедневно… Ты знаешь, я думаю, – Пряшников понизил голос до шёпота, – если все города так пообзывать, то отечество наше вымрет очень быстро.

– Всё, с меня довольно! – Сергей резко поднялся и ринулся вон из купе.

– Всё-всё! Экий, право, чудак! – остановил его Стёпа и выкинул всю пачку газет в окно. – Больше не буду. Вот, интересно, правда это всё, что они пишут? Или всё ж сгущают краски?

– Увидим, – хмуро откликнулся Сергей. – Губернии, по которым мы поедем, как раз входят в число голодающих.

– В самом деле? Тогда, во всяком случае, я спокоен за тебя.

– В каком смысле?

– На такой скелет, как ты, вряд ли польстятся даже очень голодные люди.

– Дурак ты всё-таки… – махнул рукой Сергей, отворачиваясь к окну и созерцая унылую картину непривычно запустелых, вымерших деревень.

До первой остановки добрались благополучно и, пересев на извозчика, отправились по окрестным уездам, в которых располагались намеченные для осмотра объекты. Возница, хмурый, худой мужик, предупредил:

– Вы бы, товарищи, осторожнее в наших краях. Всяко, знаете ли, бывает. Народу окрест мало осталось. Кто мог, те в города подались. Иные перемёрли. А, вот, кто остался, те того… С голодухи рассудок мутится. Одни-то ничего – оденутся, сталбыть, в чистое да и лягут себе помирать на печь тихо. А есть такие, каких опасаться надо. Страшные вещи с людьми голод делает.

– А сам ты что ж, давно в городе? – спросил Сергей.