Превосходство Борна (др. перевод)

— Все дело в масштабах, доктор. Разговоры о праведной революции — это лишь ширма, за которой скрывается страх, испытываемый руководством Китая при мысли о том, сколь сложны стоящие перед ним задачи. Если организованная преступность проникнет в огромную перенаселенную страну с богатейшими природными ресурсами, в которой проживает миллиард человек, то и облеченные властью персоны не останутся в стороне, и Китай может стать государством, управляемым исключительно «триадами». Деревни, города и мегаполисы будут в этом случае разделены на территории, находящиеся в ведении отдельных «семей», которые получат возможность распоряжаться притоком западных капиталов и технологий. Резко возрастет нелегальный вывоз из страны различных товаров, которые наводнят по всему свету черные рынки. Наркотики, поставляемые с бесчисленных горных склонов и полей, не поддающихся учету, оружие с субсидируемых государством заводов, разрешение на строительство которых было получено за взятку, ткани с сотен подпольных фабрик, использующих ворованную технику и дешевый труд, — все это нанесет тяжелый удар соответствующим отраслям промышленности на Западе. Вот чем чревата она, преступность.

— То, о чем вы говорите, в действительности оказалось бы большим шагом вперед, который так и не был сделан в Китае за все последние сорок лет, — заметил Конклин.

— Кто бы решился на такое? — сказал Мак-Эллистер. — Если человека сажают за хищение каких-то пятидесяти юаней, то кто рискнет украсть сто тысяч? Для того, чтобы отважиться на такое, нужные протекции, организация и свои люди на высоких постах. Возможность того, что преступники сумеют упрочить свои позиции, столь велика, что пекинские лидеры, опасаясь такой перспективы, невольно ведут себя как параноики. Они по-настоящему боятся коррупции в высших эшелонах власти. Политическая инфраструктура может быть размыта, в результате чего лидеры утратят контроль над страной, что их никак не устраивает. Их страхи, параноидальные по характеру, имеют реальную основу. Малейший намек на то, что мощные преступные структуры вне пределов Китая, действуя заодно с окопавшимися в этой стране заговорщиками, проникают в китайскую экономику, может привести к срыву соглашения о колонии и побудить правительство КНР направить в Гонконг солдат.

— Ваша мысль мне ясна, — молвила Мари. — Но где во всем этом логика? Как может произойти подобное?

— Почему «может», миссис Уэбб? Оно уже происходит! — ответил посол Хевиленд. — Потому-то и понадобился нам Джейсон Борн.

— Может, кто-нибудь из вас расскажет все же, с чего все это началось? — воззвал Дэвид к дипломату и государственному советнику.

Посол откликнулся на это обращение:

— Это началось более тридцати лет назад, когда подававший большие надежды молодой человек был послан с Тайваня на родину его отца. Ему дали новое имя и помогли обрести новую семью. Это был план с дальним прицелом, в основе его лежали фанатизм и жажда мести…

Уэбб с интересом выслушал удивительный рассказ о Шен Чу Янге. Каждое слово было к месту, все, что говорилось, звучало правдиво, тем более что лгать уже не было причин.

Закончив выступление, длившееся двадцать семь минут, Хевиленд взял черную папку. Открыв ее, он представил на всеобщее обозрение плотную кипу бумаг, насчитывавшую не менее семидесяти листов, и, снова закрыв досье, протянул документы Дэвиду:

— Здесь все, что удалось нам собрать по данному делу. Эти материалы не могут быть вынесены отсюда иначе, как в виде пепла, но мы хотели бы, чтобы вы ознакомились с ними. Если у вас возникнут какие-то вопросы, то, клянусь, чтобы ответить на них, я обращусь в самые высокие инстанции в нашей стране, включая Овальный кабинет и Совет национальной безопасности. Поверьте, это в моих силах. — Дипломат сделал паузу, глядя на Уэбба, а затем произнес: — Возможно, мы не имеем права просить вас об этом, но нам нужна ваша помощь. Мы будем благодарны вам за любую информацию, какую только вы сможете нам предоставить.

— Вам ничто не мешает послать кого-нибудь туда, чтобы взять этого Шен Чу Янга.

— В принципе, да. Но в действительности все обстоит намного сложнее, чем кажется это на первый взгляд. О нас никто ничего не должен знать. И не только не знать, но даже подозревать о роде наших занятий. Шен надежно прикрыл себя. Он в глазах Пекина — великий мечтатель, пламенный патриот, отдающий всего себя служению родине, и даже, можно смело сказать, своего рода святой. Ему обеспечена полная безопасность. Его окружение, ближайшие помощники и телохранители беспредельно преданы ему и готовы в любой миг выступить в роли его штурмового отряда.

— Учитывая все это, вы и стремились заполучить самозванца, — вмешалась в разговор Мари. — Через него вы рассчитывали выйти на Шена.

— Нам было известно, что время от времени он работал на Шена: тот должен был, как, впрочем, должен и сейчас, — расправляться со своими идеологическими противниками и теми, кто мог бы встать на его пути.