Превосходство Борна (др. перевод)

— А к тому, что человек, которому поручено совершить убийство, должен быть нацелен исключительно на выполнение задания. Он не может ни на секунду отвлекаться от стоящей перед ним задачи, размышляя о мотивах или причинах, побудивших дать ему подобное задание. Колебаниям в данной ситуации не место. Целеустремленность и одержимость — вот он, залог успеха!

— А что будет в том случае, если он не справится с заданием и его убьют?

— Тогда мы тотчас же начнем все сначала, отправим на задание кого-то еще. Мак-Эллистер поедет в Макао с Борном и разузнает там поподробней, как добраться до Шена. Борн согласился ввести его в курс дела. Если же у нас не останется ничего иного, мы попробуем осуществить предложенный им план: заговорщик против заговорщика. Он считает, это надо было бы сделать с самого начала, но, может быть, и сейчас еще не поздно. Как видите, Алекс, я не против того, чтобы учиться.

— Вы ничему не учитесь! — произнес разгневанно Конклин, вставая с кресла. — Вы забыли кое-что! Забыли, что говорили Дэвиду! Упущение весьма серьезное!

— Что вы имеете в виду?

— Я не дам вам выйти сухим из воды! — заявил Алекс, оставив без ответа его вопрос, и, прихрамывая, направился к двери. — Вы можете многое требовать от человека, но в конце концов наступает предел, и вы уже бессильны что-либо сделать. В общем, я не завидую вам, многоуважаемый господин посол! Уэбб узнает правду! Всю правду!

Конклин, распахнув дверь, натолкнулся на спину высокого морского пехотинца. Тот повернулся кругом и взял карабин на изготовку.

— Прочь с дороги! — заорал Алекс.

— Простите, сэр! — пролаял пехотинец, холодно глядя куда-то перед собой.

Конклин повернулся к дипломату. Хевиленд пожал плечами:

— Порядок есть порядок!

— Я думал, что этих людей здесь больше нет. Полагал, их увезли в аэропорт.

— Мы отправили назад только тех, кто мог видеть вас. Он же — из контингента, охраняющего консульство. Благодаря тому, что на Даунинг-стрит кое-что пересмотрели, занимаемый консульством участок официально признан территорией Соединенных Штатов, и, таким образом, мы получили право военного присутствия там.

— Я хотел бы увидеться с Уэббом.

— Это невозможно: он сейчас уезжает.

— Да кто вы такой, черт возьми, что распоряжаетесь всем?

— Я — Раймонд Оливер Хевиленд, посол правительства Соединенных Штатов Америки, наделенный полномочиями, действительными и за пределами моей страны. Во время кризисных ситуаций мои решения подлежат беспрекословному выполнению. Сейчас сложилась именно такая ситуация. Так что не кипятитесь зря, Алекс.

Конклин, закрыв дверь, проковылял к своему креслу.

— Ну и что дальше, господин посол? Чего ожидать нам, всем троим? Получим ли мы пули в лоб или нас подвергнут лоботомии? [218]

— Я уверен, мы сможем прийти все к взаимному согласию.

Они сидели обнявшись. Мари понимала, что мыслями Дэвид не только с ней, что он как бы пребывает в разных мирах… Вновь вернулся в Париж, где она познакомилась с доведенным до отчаяния человеком по имени Джейсон Борн, старавшимся выжить, но не уверенным в своих силах, как, впрочем, и в том, надо ли ему оставаться в живых. Терзавшие его сомнения были столь же опасны для него, как и те люди, что пытались его убить… Впрочем, если это и Париж, то не тот. У Дэвида нет былой неуверенности в своих возможностях, ни к чему придумывать на ходу, как ускользнуть от преследователей, не надо бежать, чтобы заманить в сети охотников… Но у Мари снова, как и в тот раз, появилось такое чувство, будто что-то отделяет Дэвида от нее, — потому-то и вспомнила она Париж. Благородный, сострадательный Дэвид пытался приблизиться к ней, но Джейсон Борн не пускал его… Джейсон теперь был охотником, а не дичью, как тогда, и сознание этого факта укрепляло его волю. Его состояние как нельзя лучше выражали два слова, которые он повторял то и дело как заведенный:

— Пора начинать!

— Ну зачем ты идешь на это, Дэвид? Почему?

— Я же говорил тебе: потому, что могу это сделать. Потому, что обязан выполнить свой долг. Потому, что то, за что я взялся, должно быть доведено до конца.

— Это не ответ, мой дорогой!

— Ну что ж, попытаюсь объяснить это по-другому. — Уэбб мягко выпустил жену из своих объятий и, взяв ее за плечи, посмотрел ей в глаза. — Пойми, это нужно и для нас, милая моя!

— Для нас?

— Ну да. Ведь в противном случае мне до конца дней своих не избавиться от кошмаров. Они будут возвращаться ко мне снова и снова и рвать всякий раз меня на куски, поскольку я никогда не забуду, что оставил, не завершив, позади. Мне не выдержать всего этого. Я войду в штопор и увлеку и тебя в развернувшуюся предо мною бездну: ты ведь тоже, несмотря на весь свой ум, не сможешь придумать, как вырваться нам из этого ада.

— Меня не страшит никакая бездна, лишь бы ты был рядом со мной! Только бы ты оставался в живых!

— Это не основание для моего отказа от участия в операции.

— А я думаю, что основание, и к тому же весьма веское.

— Выходит, я должен указывать другим, что делать, а сам оставаться в стороне?

— Чего ты, черт возьми, добиваешься?