Превратности культуры

Подробно об этих тенденциях рассказано в книге «Антология плагиата: от искусства до политики», а здесь обсудим эту тему вкратце на примерах «достижений» последних десятилетий. Если в литературе некоторые плагиаторы пытались оправдаться ссылкой на не вполне понятные «аллюзии», то кинематографисты проявили куда большую изобретательность. Неоценимую услугу им оказали кинокритики, то бишь киновосхвалители – их стараниями плагиат нередко становился «посвящением» корифеям прошлых лет. Всё дело в том, что подражание великим – это якобы ни что иное, как проявление уважения к ним. Если же такой способ самооправдания кого-то не устраивал, к их услугам была «преемственность», а для наиболее привередливых кинорежиссёров эксперты нашли ещё более замысловатое толкование явного заимствования. Плагиат как «способ самоидентификации» – это может привести в недоумение не только разъярённых кинозрителей, которые были обмануты в своих ожиданиях, но и судью, которому предстоит вынести решение по иску пострадавших от киноворовства. А вот ещё один из способов «отмазки»: некий критик настаивал на том, что «феллиниевские мотивы рассыпаны по всему мировому кинематографу». Это конечно перебор, однако фильм «Otto e mezzo» («Восемь с половиной») несомненно засел в головах многих кинорежиссёров, так что волей-неволей приходилось что-нибудь из него заимствовать, иначе избавиться от наваждения просто невозможно.

Однако не каждому кинорежиссёру под силу подражать «великим». Оскароносный американский кинорежиссёр Квентин Тарантино выбирает что-нибудь попроще – боевики и сериалы. К примеру, сюжет «Бешеных псов» напоминает фильм гонконгского кинорежиссера Ринго Лама «Город в огне», но здесь обошлось без обвинений в плагиате. Зато кинокартина «Убить Билла», созданная на киностудии Miramax в 2003 году, стала поводом для обращения с иском в суд – некий сценарист обнаружил сходство со сценарием, который он предложил этой же студии в 1999 году.

Некоторые «мастера» не смогли удержаться от прямого заимствования из фильма «Броненосец Потёмкин» Эйзенштейна. Коляска с ребёнком, которая катится по лестнице, – слишком привлекательный образ, чтобы им пренебрегать. Та самая коляска продолжает катиться до сих пор – из фильма «Неприкасаемые» Брайана де Пальма она со временем докатилась до «Солнечного удара» Никиты Михалкова. Примерно то же случилось и со сценой из фильма «Дайте мужа Анне Дзакео» («Утраченные грёзы», 1953 г.) Джузеппе де Сантиса – ограда, разделившая влюблённых в финальной сцене, позже кочевала в разных вариантах из фильма в фильм, заставляя усомниться в способности некоторых кинорежиссёров создать оригинальный образ, без заимствований.

В последние годы заимствованиям, особенно у Голливуда, «несть числа», а первая попытка уличить в неблаговидных поступках отечественных кинематографистов связана с фильмом Владимира Бортко 1988 года по повести Михаила Булгакова «Собачье сердце». Фильм получился во всех отношениях замечательный, но вот беда – в 1975 году кинокартину по той же повести снял итальянец Альберто Латтуада. И что же? По мнению обличителей, криминал состоит в том, что оба фильма начинаются абсолютно одинаково: по улице бредёт дворняжка, потом её подбирает для своих опытов некий профессор, ну и так далее – у Булгакова гораздо лучше всё написано. И что? Латтуада и Бортко строго следуют тексту повести, причём иначе они просто не могут поступить – Булгаков обладал недюжинным талантом драматурга, так что любой режиссёр своими фантазиями может всё испортить. В чём виноват Бортко, так только в том, что снял фильм на тринадцать лет позже Латтуады, однако его полностью оправдывает «советская реальность» 70-х годов, когда за такой фильм запросто отправили бы прямиком в психушку. Если же сравнивать художественные достоинства, то фильм Бортко на порядок выше хотя бы потому, что это не дело иностранцев – снимать фильмы про Россию.

Никита Михалков пошёл другим путём. Зачем прикрывать свой плагиат фиговым листком ремейка? Если найдётся лох, который подаст на Михалкова в суд, наверняка ему же будет хуже. Даже если он обвинит Михалкова в пиратстве или бандитизме, имея в виду способ присвоения чужой собственности, ни один присяжный заседатель не признает обладателя «Оскара» виновным. Всё дело в том, что Михалков подготовил почву, или подстелил соломки, как кому понравится, – создал фильм о присяжных заседателях. А ведь любому гражданину, которому оказана честь принимать решение о виновности подозреваемого в преступлении, будет приятно почувствовать некое родство со знаменитым фильмом 1957 года «12 angry men» («Двенадцать разгневанных мужчин») Сидни Люмета, поставленным по пьесе Реджинальда Роуза. И Михалков, надо отдать ему должное, изрядно потрудился – урезав для краткости название, скопировал основную мизансцену, да и всю интригу фильма Люмета. Вот так и надо поступать, а не заискивать перед Голливудом!