Превратности культуры

«Отчуждением распят на пороге непреходящего. Разлука и сытое жлобство. Удел и уделики. Последним выдохом выдохнуть смех… Занавес поднят. Лица терпеливы, склонились и ждут. Бессмысленная толпа располосовала прожитыми взглядами комнату. В ожидании священнодействия. Муки радости. Бессилие нищего, возведённого на престол. Голод будней. Тщетность нетерпения у порога ничтожности».

Поговаривали, что лёшиной маме, актрисе и поэтессе Ганне Грановской, мой «белый стих» весьма понравился. Но дальше этого не пошло, и только через много лет я всерьёз занялся литературным творчеством. Впрочем, есть ещё «крик души» из заметок прежних лет:

«Куда всё подевалось? Во что превратился тот театр, который я боготворил когда-то, в благословенные, канувшие в лету времена? Цирк, балаган? Или услада для эстетов? Вот так бездарный неудачник, мечтающий прославиться, может раздеться догола и пробежаться по Тверской. Внимание публики будет обеспечено… Перегорело, ничего больше не хочу! Пусть "Гамлета" ставят с хэппи-эндом, пусть "Трёх сестёр" превратят в гулящих баб, пусть представляют на сцене лишь "перфомансы". Мне по боку всё это, мне это ни к чему. Не надо мне вашего театра!»

Глава 8. Киберловушка

Сразу признаюсь: если бы не интернет, я не написал бы эту книгу. Кто-то скажет: может быть, оно и к лучшему, не велика утрата для человечества. Вот если бы часами протирал штаны в библиотеке, добывая по крупицам информацию, тогда из уважения к подвижническому труду признали бы, что годы потрачены не зря. А тут, видите ли, за неделю нащипал цитат и теперь воображает себя автором.

Как бы то ни было, но без интернета «ни туды и ни сюды» – это слова из фильма «Весёлые ребята». На самом деле, мне теперь не до веселья – задача, за которую взялся, столь сложна, что, не имея доступа к всемирной сети, пришлось бы ограничиться общими словами и сожалением по поводу того, что происходит с российской и западной культурой.

Так что же, слава интернету? Или совсем наоборот: закрыть и не пущать? Такая мысль возникает у многих, кто побывал в той части интернета, которую можно сравнить разве что с клоакой. В качестве примера привожу фрагмент беседы, которую мне удалось «подслушать» на одном из интернет-форумов несколько лет назад:

Томочка: Кларисса, милая! А отчего же ты не участвуешь в конкурсах красоты? Среди Мастино Наполетано первое место заняла бы.

Кларисса: Назначай свидание, я подправлю и твою уродливую харю. Драться, так драться, к чему этот словесный идиотизм.

Томочка: Ты не можешь ничего! Ты спившаяся, подлая, завистливая баба. И твои угрозы мне просто фиолетовы…

Кларисса: Завистливая? И кому же это я завидую? Старой, глупой, горбатой каракатице? Ты наверно шутишь? Я не завидую уродам!

Томочка: Ох, и жалко мне тебя. Вежливую, умную, красивую… богиню помойки. Давай заканчивай!

Кларисса: С какой стати мне заканчивать, мурло ты волосатое? Давай решим твои проблемы в реале, зачем же форум напрягать своим присутствием?

Томочка: То, что ты подлая тварь, уже всем ясно. Но ты ещё и смешна!

Кларисса: Я же говорю – ты дура!

Томочка: Ослепительная идиотка!

Мастино Наполетано – это порода сторожевых собак, но в остальном позволю себе обойтись без комментариев.

Ну что поделаешь – в семье не без урода! К счастью, на тех форумах, где мне приходилось бывать, теперь действует довольно строгая модерация, и потому общение обходится без мата и откровенных оскорблений. Однако кто-нибудь из «юзеров» нет-нет да и сорвётся, за что непременно попадает в «бан», но это ещё полбеды, поскольку уровень общения за редким исключением таков, что просто уши вянут. Если же наткнусь на интересный «пост», то он заимствован у кого-то без ссылки на реального автора – подтверждение этому несложно найти, поскольку многие создатели сайтов в погоне за популярностью копируют один и тот же текст. Но самое удивительное не в том, что плагиат – это обычное дело для всемирной сети. Оказалось, что то же самое происходило за двести лет до появления интернета. Вот что писал Вольтер в очерке под названием «Автор, или творец»:

«Сотни авторов грабят чужие сочинения для куска хлеба, а десятки журналистов делают из них извлечения, пишут критики, апологии, сатиры на эти жалкие бредни, имея также в виду достать себе пропитание, потому что они сидят без дела. Все эти люди ходят по пятницам к Парижскому полицмейстеру просить позволения продавать микстуры свои: их выслушивают тотчас после красавиц, торгующих своими прелестями, которые не удостаивают их и взгляда, зная, что тут нечем поживиться… Несчастие этих людей происходит от того, что отцы не научили их никакому ремеслу… Он, не имея пропитания, делается издателем листков, обогащает своими бреднями низкую литературу, и возбуждает к себе презрение в самых презренных людях. И эти люди называют себя авторами!»