Превратности культуры

«Сегодняшний мир далеко продвинулся по пути всеобщего отрицания абсолютных этических норм. Он уже не знает прежнего убежденного различения добра и зла. Переживаемый культурой кризис он склонен рассматривать исключительно как борьбу противоположных тенденций, как борьбу враждующих сторон за власть. И всё-таки возможность надеяться на перемены состоит единственно в признании факта, что в этой борьбе все действия квалифицируются в соответствии с принципом абсолютного добра и абсолютного зла. Из признания этого факта следует, что благо не может заключаться в победе одного государства, одного народа, одной расы, одного класса».

Не знаю, читал ли Збигнев Бжезинский книгу Йохана Хейзинги, но даже если читал, видимо, так и не нашёл контраргументов. Просто остался при своём мнении, полагая, что только он владеет истиной.

Другого мнения придерживался немецкий философ Освальд Шпенглер, автор книги «Закат Европы», опубликованной в 1922 году:

«Для подлинного мыслителя нет никаких абсолютно правильных или абсолютно ложных точек зрения… Другие культуры говорят другими языками. Для других людей – другие истины. Для мыслителя эти истины либо все действительны, либо ни одна».

По сути, здесь речь идёт о многополярном мире – каждый народ имеет право выбирать свой путь развития, основанный на культурных традициях, и никакой Бжезинский ему не указ. Жаль только, что, хотя слово «культура» упоминается в книге Шпенглера более четырёхсот раз, толку от этого буквально с гулькин нос – читатель вынужден сам докапываться до конкретных причин продекларированного заката Европы. Мне это не удалось, поэтому обращусь за помощью к Альберту Швейцеру – вот что он писал в книге «Упадок и возрождение культуры», опубликованной в 1923 году:

«Сейчас уже для всех очевидно, что самоуничтожение культуры идёт полным ходом. Даже то, что ещё уцелело от неё, ненадёжно».

И далее, анализируя состояние культуры в середине XIX века:

«Без борьбы и без шума культура постепенно пришла в упадок. Её идеи отстали от времени; казалось, они слишком обессилели, чтобы идти с ним в ногу. Почему же это произошло? Решающим фактором явилась несостоятельность философии».

Швейцер сожалеет о том времени, когда немецкая философия достигла вершины своего расцвета – во второй половине XVIII и первой половине XIX века были изданы труды И. Канта, И. Г. Фихте, Ф. В. Шеллинга, Г. В. Ф. Гегеля, Л. Фейербаха:

«Бездомными и жалкими бродят с тех пор по свету этические идеалы рационализма, на которых зиждется культура. Никто не пытался более создать всеобъемлющее мировоззрение, способное обосновать их. И вообще уже не появлялось ни одного всеобъемлющего мировоззрения, для которого были бы характерны внутренняя стройность и цельность. Век философского догматизма миновал. Истиной стала считаться лишь наука, описывающая действительность. Всеобъемлющие мировоззрения выступали теперь уже не как яркие солнечные светила, а лишь как кометный туман гипотез».

Пожалуй, так оно и есть, поскольку в начале XX века философская мысль сводилась только к критике того, что происходит в культуре, ну а теперь и такого не найдёшь. На смену анализу возможных путей развития культуры пришли бесконечные споры о роли государства. Вот и Хейзинга о том же:

«Учение о внеморальности Государства имеет долгую предысторию… Согласно этим воззрениям, Государство имеет право делать всё, что угодно. По собственному усмотрению, если того потребуют интересы его господства, оно может нарушить верность клятве и совершить вероломство. Никакая ложь, никакой обман, никакая жестокость в отношении чужих или собственных граждан не могут быть поставлены ему в упрёк, если оно тем самым приносит себе пользу. Оно вправе применить против врага любое оружие, могущее служить его целям, включая и дьявольский кошмар бактериологической войны… В отношении чужих не может быть никакого политического долга. Не существует и политической чести, коль скоро честь означает верность поставленному перед самим собой идеалу. Но там, где нет долга и нет чести, не может быть и доверия. Государство государству волк: это не пессимистический вздох, подобно древнему «homo homini lupus» («человек человеку волк»), а научный тезис и политический идеал!»

Немудрено, что в таких условиях споры о роли искусства как важнейшей составляющей культуры в нашей жизни отходят на второй план. Вот и Фрейд в книге «Недовольство культурой» сомневается, что в нынешние времена что-либо зависит от состояния культуры: