Превратности судьбы

– Теперь у меня глаза открылись! Я всё вижу! Ты пишешь о любви, но никакой любви у тебя в жизни не было! Были только похоть, страсть, мерзкое вожделение, которое ты выдавал за любовь. Все твои книги не стоят ломаного гроша! Ты всю жизнь морочил людям голову!

– Да уймите же её, наконец! – я тоже отчего-то обратился не к ней, вообразив, что это происходит где-то на людях.

– Вот-вот! Отправь меня в дурдом. Там из меня сделают куклу, которая будет послушно исполнять все твои желания. Сегодня лечь под этого, а завтра под его жену…

– Катрин, да ты пьяна!

– Какое ты имеешь право говорить со мной таким тоном? – воскликнула Катрин, затем упала на подушку и заплакала: – Ах, дура я, дура! Надо было остаться с Сержем. Скоро он будет нобелевским лауреатом или как там у них это называется. Носил бы меня на руках, ноги целовал… Да, прежде у меня был муж, ну а сейчас – механизм для написания книг и выполнения супружеских обязанностей. А тут выясняется, что ещё и сутенёр. Права была Эстер, за эти годы ничего не изменилось!

– Что ты несёшь?!

– Ну, расскажи мне, как это у тебя с ней было. Не стесняйся! В какой момент вы заговорили обо мне? Когда ты уже вошёл в неё или немного позже? Что ты почувствовал при этом? Ну же, ну же, расскажи!

– Тише, Катрин! Пожалуйста, тише. Тебя могут услышать!

– Пусть слышат! Мне нечего скрывать! Гулящей бабе наставили рога – вот как это называется!

Всё это время я стоял, глядя на неё. Мне даже не пришло в голову ещё что-то сделать – дать ей воды, чтобы успокоилась… Да тут не поможет даже целая бадья, если вылить на голову!

– Раньше ты никогда так много не пила, и никогда так много не говорила… Катрин, что с тобой случилось?

Я присел на край постели и попытался её обнять.

– Пустите! Пустите меня! – она кричала, извиваясь, как змея в моих руках. – Я не хочу жить с вами!

Сил у меня достаточно. Ещё немного, и она не в состоянии пошевелиться. Я не отрываю взгляда от её глаз, и вот уже она… Глаза в глаза… Ну, слава богу, успокоилась.

В чём был, прилёг рядом, на постель, не выпуская её руку из своей руки. Теперь уже говорил я, а она молчала.

– Вероятно, ты права, и я виноват перед тобой. Но в чём? В том, что приютил тебя тогда в своей квартире? В том, что защитил? В том, что снова запил, потому как сил никаких больше не было? Вот и сейчас, ты же сама говорила, что не могла жить с Сержем. А нам было так хорошо с тобой! И что теперь случилось?

– Ты в самом деле этого не понимаешь?

– Нет, не понимаю.

– Не понимаешь, зачем ты меня сюда привёз?

– Милая, но мы же так с тобой решили…

– Не говори мне это слово! Милая… Или я опять сорвусь.

– Катрин, но всё было хорошо…

– Ты просто не замечал. Да и я не обращала ни на что внимания.

– Если ты думаешь, что я собирался… как это называется… одолжить тебя на время Пьеру, ты ошибаешься. Я не любитель подобных игр, и не собираюсь что-то выторговывать для себя таким вот образом. Мне хватит того, что есть.

– А Эстер?

– Что Эстер? У нас с ней ничего и не было. Ну поболтали тогда, у бассейна… вы ещё лежали голые. Но как ты могла подумать, что я с ней… в твоём присутствии…

– Я не о том.

– Тогда о чём?

– Мне не хотелось бы об этом говорить.

– Так как же я узнаю?

– Догадайся.

Ну что ж, придётся использовать всё своё воображение, всю фантазию, провести хотя бы предварительный логический анализ. А там… И тут я понял. В то время, как мы с Пьером ездили в Париж, она и Эстер… О, господи! Да неужели?

– Катрин, прости! Я даже не мог предположить…

– Если ты, знаток человеческих душ, не смог, то представляешь, как я была шокирована.

– Виноват! Виноват! Ну, что же теперь делать? Повеситься мне, что ли?

Господи, что я такое говорю? Она нуждается в поддержке, её нужно успокоить, а я несу тут чепуху.

– Ну что ж, будем собираться. Думаю, удастся найти какой-нибудь отель. Сейчас, правда, везде наплыв туристов…

Понятно, что я говорил это без особого восторга.

– Может быть, сначала объясниться с Пьером… – предложила Катрин.

– А стоит ли? Думаю, он тоже ничего такого не предполагал…

– Тем более! Надо ему рассказать… ну, чтобы знал…

– Как-то неудобно… Словно бы собираюсь влезть в их личную жизнь.

– Тут уже нет ничего личного, если коснулось нас с тобой, – Катрин удивлённо взглянула на меня: – Влад, ты даже не хочешь узнать, как это было?

А мне-то казалось, что единственное её желание – поскорее всё забыть. Я повернулся к ней и сделал вид, что с интересом слушаю.

– Это было там же, у бассейна. Мы с Эстер лежали под деревьями совершенно голые. Я задремала и вдруг сквозь сон почувствовала что-то необычное… Нет, даже не так, это было уже потом. А сначала мне показалось, что мы с тобой в постели, и ты целуешь мою грудь. Целуешь так настойчиво, так жадно, как будто бы это наше первое свидание… Ну, помнишь, как тогда, в Гренобле? – Катрин улыбалась, глядя на меня. – Потом эти губы, продолжая целовать, стали опускаться ниже, ниже… Стало так хорошо! И тут я ощутила прикосновение губ там… ты понимаешь… Только тогда я поняла – это не ты!

– А дальше?

– Я проснулась.

– И всё?