Превратности судьбы

– Ну что тебе ещё сказать. Был жуткий скандал. Она угрожала мне, настаивала, умоляла… Ну а потом призналась, что ты с ней переспал… И якобы надо отомстить тебе таким вот странным образом.

– Вот сучка!

Я только это и сказал, поскольку говорить-то больше было нечего.

– Но как ты мог? Это же просто свинство… флиртовать прямо на моих глазах…

– Послушай, я ведь уже сказал, что ничего такого не было. Я всего-навсего подбирал сюжет… даже не сюжет, натуру для своего нового романа.

– Правда? И о чём же будет твой роман? – судя по её взгляду, Катрин очень хотелось поверить всему, чего бы я ей не сказал.

– О нашей любви, конечно.

Нужно было добавить ещё какие-то слова, но я посчитал, что этого вполне достаточно.

– Так ты поговоришь с Пьером?

Я тяжело вздохнул, предчувствую трудный разговор, и встал с постели.

– Могу ли я хотя бы принять с дороги ванну?

– Конечно, милый! Тебе спинку потереть?

– Нет, не сейчас…

И что, вот это называется любовью?

Ужин, в основном, прошёл в молчании. Пьер пересказал последние парижские сплетни. Я посетовал на издателя, который намеревался оформить мой роман совсем не так, как я пред-полагал. Ну вот, пожалуй, и всё. Эстер выглядела, как обычно. Глядя на неё, я не мог поверить в то, что случилось днём. Однако вот характерный момент – она старалась не смотреть в мои глаза. Это могло служить косвенным подтверждением того, о чём Катрин недавно рассказала. Сама же Катрин вела себя так, будто всем была довольна. Всегда немногословная, она и сейчас отделывалась короткими, но содержательными репликами. Я даже подумал: вот поэтому она мне нравится. От болтливой подруги я бы на второй день сбежал.

Закончился ужин. Эстер, сославшись на недомогание, ушла к себе. Вслед за ней покинула нас и Катрин. Пить в отсутствие дам не стали. Мы вышли на веранду – Пьер со своей любимой сига-рой, а я раскурил трубку, так, для разнообразия. К тому же от сигарет я решил понемногу отвыкать.

Вечер был тих. На землю опустилась долгожданная прохлада, и не хотелось портить очарование этих минут разговором на тему, которая никому из нас не могла доставить удовольствия.

И всё же я сказал:

– Пьер, я тут припомнил нашу встречу в Каннах. Помнишь, это было года два назад, Так вот, я ещё тогда тебя хотел спросить, но так и не осмелился. С чего это ты затащил меня в гей-клуб? Я вроде бы за тобой таких пристрастий прежде не замечал. Может быть, Эстер… Ты извини, если тебе это неприятно.

Пьер сразу не ответил. Пыхнул пару раз сигарой и сказал:

– Да нет, не думаю. Если бы так, то я бы знал. Мы вместе уже больше пяти лет, и ничего… Ну а гей-бар – это теперь модно!

– Странная мода!

– Ты что же, за ущемление прав страждущих? Вот и в твоём последнем романе нет ни лесбиянок, ни геев. Это же типичная дискриминация! Ну как так можно, Влад? У нас твои книги скоро перестанут издавать.

– Пока этого не случилось. Издатель ни на чём подобном не настаивает.

– Он ничего не понимает! – Пьер повысил голос. – И ты вместе с ним! А когда поймёте, будет слишком поздно. Ну вставь в книгу хотя бы парочку геев или трансвестита, на худой конец. Что тебе стоит? Тогда тиражи вдвое вырастут, я гарантирую.

– Не могу.

– Пойми же, наконец, что они не извращенцы, не больные. Просто немного не такие, как мы с тобой. Ведь не считаем же мы ненормальными тех, кто пишет левой рукой. Ну пишут себе и пишут, так им нравится.

– Это совсем не то.

– Но были же исследования, которые подтвердили…

– Вопрос в том, кто их проплатил.

– Ну до чего же несносный! Тебя никак не убедишь. Ты сам-то как это объясняешь?

– Проблема в том, что нет любви.

Пьер молчал, видимо, пытаясь осмыслить эту мою фразу. А я выбил трубку о перила веранды, пожелал ему спокойной ночи и пошёл к себе.

Катрин не ложилась, всё ждала меня.

– Ну как? Ты ему сказал?

– Извини, я не решился. Что-то устал с дороги… А завтра… Завтра – непременно!

Уже засыпая, я припомнил бабскую болтовню, которую слышал, когда летел в Женеву, в салоне самолёта. А что если и вправду Катрин родом из дворян? Оттого и чувствительна к подобным инцидентам. Я ведь подумал об этом ещё тогда, при первой нашей встрече. Да и сейчас… Другая на её месте не стала бы делать из такого пустяка трагедию – я о том, что случилось сегодня у бассейна. Конечно, подобное превращение наследницы столбовых дворян в путаны как-то не логично. Однако напоминает судьбы тех, самых первых, что бежали из Крыма ещё в 20-м и потом закончили жизнь в Константинополе, в публичном доме в квартале красных фонарей. Мне приходилось бывать на холме Пера, в районе Бейоглу. Своеобразное местечко! Есть там такая улочка – Зурафа Сокак…

После воспоминаний о Стамбуле, да если ещё добавить к ним последние события – стоит ли удивляться, что сон у меня был эротический?

Глава 29. Развязка