Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни

Из-за приоткрывшейся двери с почти змеиной грацией, бочком, внутрь кабинета просочилось тело, облаченное в старый, песочного цвета костюм. Верхнюю часть тела увенчивала соломенно-седоватая голова с гладко выбритым лицом, иссеченным множеством глубоких морщин. Чуть пониже мутноватых, как у кильки, глазок-бусинок торчал острый длинный нос, а все, что находилось ниже носа, было вытянуто в трубочку, на конце которой можно было различить ротовое отверстие. К архиерею, в очередной раз за день, зашел «доложиться» недавно трудоустроенный в епархии комендант Юрий Михайлович Шаблыков.

– Владыка, – начала он. – Тут такое дело…

– Какое дело? – по-прежнему устало спросил архиерей.

– Даже не знаю, с чего бы лучше начать.

– Ну, начинай уж с чего-нибудь!

– Я по поводу отца Кассиана…

Евсевий молча, вопросительно взглянул на коменданта.

– Тут такое дело… Информация поступила… Насчет кассы…

– Ну, проходи!..

* * *

Шаблыков подошел чуть ближе к архиерейскому столу. Садиться ему Евсевий не предложил – то ли забыл, то ли не посчитал нужным.

– У нас ведь – ну, насколько мне известно – сейчас черные кассы запрещены. Можно сказать, борьба с ними ведется, – продолжил комендант.

– Так! – коротко ответил архиерей.

– Ну, значит, я вот об этом знал. А вчера пили мы чай с бухгалтершей, и она мне и рассказывает: такие, мол, дела. В Свято-Иннокентьевском храме у отца Кассиана имеется черная касса. На несколько сот тысяч.

До начала истории с китайским миссионерством Евсевий, пожалуй, сразу бы отмахнулся от подобной сплетни. Он, конечно, вполне допускал, что его благочинный мог утаивать какие-то суммы от епархиальной казны. Более того, зная его склонность тянуть все материальные ценности под себя, был в этом уверен. Однако речь шла все же о небольших суммах, которые на епархиальный дебет-кредит серьезно повлиять не могли. Но теперь иное дело. Фээсбэшная управа слово свое сдержала, и буквально в первые же дни после неофициального миссионерского соглашения организовала для епархии довольно тучную финансовую пажить. Схема получалась простая. Отец Кассиан, кроме всего прочего, числился наместником мужского монастыря, который в ближайшее время должен был открыться в окрестностях Мангазейска. Обители как таковой еще не было, но уже была маленькая община, состоявшая из самого отца Кассиана, одного иеродиакона и двух послушников. Эта община официально получила в пользование несколько гектаров сельскохозяйственной земли, которая худо-бедно обрабатывалась соединенными усилиями монашествующих, епархиальных работников нижнего уровня и, конечно же, учащихся Пастырских курсов. И вот теперь местное управление погранвойск решило заняться благотворительностью и стало ежемесячно и безвозмездно передавать отцу Кассиану энное количество бочек с соляркой, бензином и прочим ГСМ – для сельхозтехники, задействованной на монастырской земле.

Разумеется, отец Кассиан об этом сразу же архиерея уведомил.

– Слава Богу! – радостно сказал Евсевий, услышав его отчет.

– Владыка, у нас там всего один трактор, – сказал благочинный. – Да и тот на ремонте. Все руками делается.

– Ну да. Знаю, – ответил Преосвященный, еще не сообразив, куда клонит его секретарь и благочинный.

– Даже если б он работал круглосуточно, нам столько солярки не потребовалось бы. Даже если бы у нас было десять тракторов.

– И что ты предлагаешь? Отказаться?

– Нет, Владыко! – тут голос отца Кассиана стал масляно интимным. – При наших расходах и долгах… Отказываться, конечно, нельзя. Думаю, надо бы эту солярку нам реализовать.

– Так! – уже заинтересованно произнес Евсевий. Он начинал понимать, какую схему хочет провернуть благочинный.

– Если благословите, ее можно продать…

– Что ж, предложение разумное. Только…

В повисшей паузе содержался логичный вопрос, на который отец Кассиан тут же и ответил:

– Разумеется, делать это надо неофициально. Я говорил уже коротко об этом. С нашими пограничниками. Такая возможность есть.

Евсевий помолчал несколько секунд. Схема получалась циничная и, откровенно сказать, не вполне законная. Понятно, что тем милым людям, кто отвечает за «пожертвование» горюче-смазочных материалов еще не существующему монастырю, было бы гораздо интереснее оперировать не бочками соляры, а деньгами. Определенный процент которых, само собой, к их рукам будет прилипать. Какова роль в этой схеме отца Кассиана? Очевидно, что он как минимум удобен тем, что этому процессу не помешает…