Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни

Неожиданно на ее горизонте возник некий Александр – средней руки предприниматель, державший небольшой продуктовый магазин в том же доме, где находилась его квартира. Александр этот был другом отца Святослава Лагутина, а подружились они по той причине, что отец Святослав, родившийся и выросший в Киргизии, неплохо разбирался в тонкостях всего того, что собирательно именуют «Востоком». А Александр хотя и имел вполне привычное для русского уха имя, но фамилию носил Чакветадзе. И был уроженцем Абхазии, откуда ему, грузину, в 1992-м году пришлось бежать вместе со всей семьей. Тогда он был еще подростком. Затем последовал переезд в Россию, перемещение по различным городам, и в середине 1990-х Александр вместе со своим братом Гиви осел в Мангазейске. Поначалу зарабатывали тем, что чинили обувь – ремесло, которому их обучил еще покойный дед, пришлось как нельзя кстати. А потом, разумеется, не без помощи диаспоры, стали заниматься торговлей и постепенно стали на ноги. Оба брата, как и большинство грузин, считали себя православными. Но если для Гиви это было скорее традиционной формальностью, то Александр отличался куда большей религиозностью. Вследствие чего ходил периодически на службы, и однажды после литургии вознамерился набрать себе святой воды. К делу он подошел основательно: прихватил из дома большой бидон, с которым и направился в тот церковный угол, где располагался бак с освященной водою.

Сидевшая в иконной лавке тетка заметила крупного, полноватого мужчину, который без спроса стал орудовать пластиковым ковшиком, и решительно сорвалась с места.

– Без благословения нельзя! – заявила она. – Только пономари могут воду наливать. Или кого батюшка благословит!

– Какие пономари? – тут же начал возмущаться Александр. – Почему нельзя?!

– Только по благословению! – так же, на повышенных тонах, контратаковала тетка.

– Почему ви мнэ запрещаетэ?! – едва не начал кричать Чакветадзе (в минуты волнений в его речи неизменно проявлялся родной грузинский акцент).

Спас ситуацию отец Святослав, случайно в это время зашедший в храм.

– Что за шум, а драки нет? – поинтересовался он – и благополучно разрешил намечавшийся конфликт. После чего последовал длительный разговор, к концу которого Александр и отец Святослав стали уже добрыми приятелями. А вскоре последний стал желанным (и частым) гостем в доме у братьев Чакветадзе. Знание того, что условно можно назвать «восточной ментальностью», делало Лагутина понятным и близким для обоих братьев-мигрантов. А для Александра это общение было важно и дорого еще и потому, что он наконец нашел священника, идеально его понимающего и при этом достаточно компетентного для того, чтобы ответить на его вопросы духовного и богословского характера. (Вопросы эти не отличались особой глубиной, но были, тем не менее, весьма многочисленны.) Поэтому теперь отец Святослав, бывая в Мангазейске, всегда останавливался у своего нового друга.

И вот однажды, когда Лагутин во дворе Свято-Воскресенского храма медленно прогуливался взад-вперед, при очередном развороте вокруг своей оси он едва ли не нос в нос столкнулся с Аллой.

– Благословите… – на ходу произнесла она.

– Бог благословит! – ответил отец Святослав. – Как поживаете, матушка?

– Ох!.. Житие мое!.. – с усталой желчностью выдохнула она. – У нас тут… Сами знаете…

– Да, откровенно говоря, догадываюсь! – в тон ей ответил отец Святослав. Он не был профессиональным психологом, однако сразу сообразил: Алла близка к нервному срыву. И понятно почему. Архиерейские келейницы, вкупе со своим кружком кухонных любительниц благочестия, задергали ее до крайности. Симпатии его были всецело на стороне Аллы: после его демарша с прошением о почислении на покой Евсевий перевел его на новый приход, куда более бедный, чем хостонорский, и с тех пор Лагутин для архиерейского окружения попал в список неблагонадежных.

– Вы присаживайтесь, поговорим! Если есть к тому благоволение, – сказал отец Святослав, махнув рукой в сторону скамеечки. Благоволение, конечно, было – Алла хотела выговориться. Полчаса пролетели незаметно, после чего, с визгом вывернув из-за поворота, у церковной ограды остановился «ниссан» Чакветадзе.

– Батюшка! – громко крикнул он, выскакивая из-за руля. – Благословите!

– Кстати, будьте знакомы, – сказал отец Святослав, представляя Аллу Александру. Дальше ему уже ничего делать не потребовалось. Александр мгновенно идентифицировал в Алле, слегка полнотелой и черноволосой, знойный идеал любого южанина. А Алла, в свою очередь, сообразила, что в лице Александра на ее горизонте возник человек из «нормального» мира, и не запрыгнуть в это окно возможностей будет глупо.

В результате в тот же день в гости к братьям Чакветадзе поехал не только отец Святослав, но и Алла. Причем назад она вернулась во второй половине следующего дня, вследствие чего случился изрядный переполох, сопровождавшийся активными поисками и не обошедшийся без телефонного разговора архиерея с отцом Аллы. Ни для Евсевия, ни для Александра Матвеевича Герасимова этот разговор особенно приятным не был…