Прежде чем я усну

Тут я все поняла. Вот почему он предлагает взять Бена. Он сам хочет наконец с ним встретиться. Чтобы все было в открытую, и больше не было неловких ситуаций, подобных вчерашней.

– Хорошо, – сказала я. – Если вы так считаете…

Он ответил, что да, считает, потом после довольно долгого молчания спросил:

– Кристин, вы сказали, что читали свой дневник?

– Да, – ответила я.

Пауза.

– Сегодня утром я не звонил. Я не говорил вам, где его искать.

И я осознала: да, так и есть. Я полезла в шкаф без особой цели, нашла коробку из-под обуви и, не думая, открыла. Я нашла дневник сама. Почти как если бы помнила, что он там лежит.

– Превосходно! – сказал доктор Нэш.

Я пишу это, лежа в постели. Уже поздно, но Бен все еще работает в кабинете. Я слышу, как он стучит по клавиатуре и щелкает «мышкой». Иногда слышу, как он вздыхает, как скрипит его кресло. Представляю, как он бросает задумчивый взгляд на экран. Я уверена, что услышу, как он выключает компьютер, чтобы идти спать, что у меня будет время спрятать дневник до того, как он войдет в комнату. Теперь, несмотря на разговор с доктором Нэшем, я не хочу, чтобы мой муж прочел то, что там написано.

Вечером в столовой мы поговорили.

– Можно у тебя кое-что спросить? – поинтересовалась я и, когда он поднял глаза, спросила: – Почему у нас не было детей?

Думаю, я спросила это с тайной целью. Мне очень хотелось, чтобы он сказал правду и развеял мои подозрения.

– Да как-то все было не до того, – ответил он. – А потом уже слишком поздно.

Я отодвинула тарелку с едой. Какое разочарование! Он пришел домой позже обычного, позвал меня по имени, когда вошел.

– Где ты? – крикнул он, и это прозвучало почти как обвинение.

Я ответила, что на кухне и готовлю обед. Я резала лук, чтобы поджарить на оливковом масле, которое уже грелось на сковороде. Он встал в дверном проеме, точно не мог решиться войти. Вид у него был очень усталый и несчастный.

– У тебя все в порядке? – спросила я.

Заметив в моей руке нож, он поинтересовался:

– Что ты делаешь?

– Готовлю нам обед, только и всего, – ответила я и улыбнулась, но он не ответил на мою улыбку. – Подумала: почему бы не приготовить омлет? Нашла в холодильнике яйца, немного грибов. А у нас есть картошка? Я нигде не нашла, я…

– Я планировал пожарить нам свиные отбивные, – заявил он. – Я купил. Вчера. И думал приготовить их на обед.

– Прости. Я…

– Нет-нет. Пусть будет омлет. Если тебе так хочется.

Я почувствовала, что разговор уходит не в ту сторону. А он смотрел на разделочную доску, где маячила моя рука, сжимавшая кухонный нож.

– Нет, – ответила я и засмеялась, но он не засмеялся вместе со мной. – Не важно. Я и не знала… Я всегда смогу…

– Ты уже нарезала лук.

Это были просто слова, без всяких эмоций. Констатация факта. И все.

– Ну да, но… Может, и правда пожарим отбивные?

– Как хочешь. – Он повернулся, собираясь пройти в столовую. – Пойду накрою на стол.

Я не ответила. Не знаю, что я сделала не так – и сделала ли вообще. И я снова принялась за лук.

Теперь мы сидели напротив друг друга. Обед прошел в молчании. Я спросила у него, все ли в порядке, а он лишь пожал плечами:

– У меня был длинный день. На работе, – добавил он, когда я дала понять, что жду продолжения.

Разговор захлебнулся, так и не начавшись, и я передумала рассказывать ему про дневник и доктора Нэша. Я ковырялась в тарелке, стараясь не волноваться. В конце концов, у каждого бывают неудачные дни, но беспокойство продолжало точить меня. Я чувствовала, что теряю последнюю возможность поговорить, и не знала, покажется ли мне и завтра, что это – лучшее, что можно сделать. Наконец я поняла, что больше не могу терпеть.

– Но мы хотели ребенка?

– Кристин, – вздохнул он, – не начинай.

– Прости… – Я не знала, что собираюсь сказать и собираюсь ли говорить вообще; наверное, и правда лучше было не начинать, но я поняла, что не могу молчать. – Просто сегодня произошло нечто очень странное, – произнесла я и попыталась придать своему тону легкомыслие и небрежность, хотя на самом деле мне было нелегко. – Кажется, я начала что-то вспоминать.

– И что же? – Он вдруг заинтересовался и подался ко мне. – Что именно ты вспомнила?

Мой взгляд остановился на стене позади него. На ней висела фотография в рамке. Лепестки цветка, снятые крупным планом, черно-белые, с капельками воды. Я решила, что картина выглядит дешево – ей место не в доме, а в супермаркете.

– Я вспомнила, что у меня был ребенок.

Он откинулся на стуле. Его глаза широко раскрылись, а потом закрылись совсем. Он вдохнул и медленно, с шумом, выдохнул.

– Это правда? У нас был ребенок?

Если и теперь он солжет, размышляла я, не знаю, что буду делать. Начну с ним спорить. Выскажу все, что я о нем думаю, в неконтролируемом, разрушительном порыве.

Он открыл глаза и посмотрел мне в лицо.

– Да, – ответил он, – правда.