Читаем Прежде чем я засну (ЛП) полностью

Я проснулась рано, и в отличие от предыдущих дней, я не была ребёнком. Я чувствовала себя взрослой. Сексуальной. В голове не возник вопрос: почему я лежу в кровати с каким-то мужчиной? Было интересно другое: кто он? и чем мы занимались?

В ванной я с ужасом увидела своё отражение в зеркале, но фотографии вокруг него говорили, что это правда. Я заметила имя мужчины, Бен, и оно каким-то образом показалось мне знакомым. Мой возраст, мой брак, эти факты сначала не говорили мне ничего, но потом, казалось, заставили меня начать вспоминать. Они были похоронены, но не глубоко.

Доктор Нэш позвонил мне почти сразу же, как Бен ушёл на работу. Он напомнил мне о дневнике и сказал, что позже заедет за мной, чтобы забрать мои анализы. Я принялась читать дневник.

В дневнике были некоторые факты, которые я помнила, а, возможно, и целые описанные мной эпизоды. Как будто какие-то остатки памяти пережили ночь. Именно поэтому мне нужно было убедиться, что факты в дневнике правдивы. Я позвонила Бену.

- Бен, - сказала я, когда он ответил, что не занят. - У тебя когда-нибудь были усы?

- Что за странный вопрос! - сказал он. Я услышала звон ложки о чашку и представила, как он кладёт сахар в кофе, а на столе перед ним лежит газета.

Я почувствовала себя неловко. Не зная, что я могу ему рассказать, а что нет.

- Я просто..., - начала я. - Кажется, я кое-что вспомнила.

Тишина.

- Вспомнила?

- Да, - ответила я. - Думаю, да.

В моей голове промелькнуло то, о чём я писала, его усы, нагое тело, эрекция, и всё то, о чём я вспомнила вчера. Мы в кровати. Целуемся. Воспоминания вспыхнули, а затем исчезли. Неожиданно, мне стало страшно.

- Я просто вспомнила тебя с усами.

Он засмеялся. Я услышала, как он поставил на стол чашку, и земля начала уходить из-под ног. Может быть, всё, что я написала ложь. Я же писательница. Или, по крайней мере, была. Осознание бесполезности моих логических построений больно ударило по мне. Я же писала не реальные факты, а вымысел, поэтому моё утверждение, что я писательница может быть так же вымыслом. В таком случае то, что я написала, не вымысел. У меня закружилась голова. И всё же я чувствовала, что права. Я говорила это себе. Плюс я владела методом слепой печати. Или я просто написала это...

- Так у тебя были усы? - с отчаянием спросила я. - Просто... Это очень важно.

- Дай подумать, - сказал он. Я представила, как он закрывает глаза, кусая нижнюю губу, изображая сосредоточенность.

- Думаю, у меня когда-то были усы. Совсем недолго. Много лет назад. Я и забыл... - он замолчал, а потом добавил. - Да. Я носил усы. Всего-то неделю или около того. Давным-давно.

- Спасибо, - сказала я с облегчением. Земля под ногами снова начала обретать твёрдость.

- С тобой всё нормально? - спросил он, и я ответила, что да.


Доктор Нэш заехал за мной в полдень. Он предложил мне сначала поехать пообедать, но я была не голодна. Скорее нервничала.

- Мы встретимся с моим коллегой, - сказал он в машине. - Доктором Пакстоном.

Я ничего не ответила.

- Он эксперт в области функциональной визуализации пациентов с такими проблемами, как у тебя. Раньше мы работали вместе.

- Хорошо, - сказала я.

Мы застряли в пробке.

- Я тебе вчера звонила? - спросила я. Он ответил, что да.

- Ты читала дневник?

- Большую часть. Я пропускала некоторое моменты. Он уже довольно длинный.

Он заинтересовался:

- И какие части ты пропускала?

Я задумалась на мгновение:

- Части, которые казались мне знакомыми. Такое ощущение, как будто они напоминали мне то, что я и так уже знаю. Уже вспомнила...

- Это хорошо. - Он посмотрел на меня. - Очень хорошо.

Я почувствовала прилив удовольствия.

- Так почему я тебе звонила? Вчера?

- Ты хотела узнать, правда ли, что ты написала роман, - ответил он.

- И что? Я и вправду написала роман?

Он повернулся ко мне и улыбнулся:

- Да. Да, ты написала его.

Машины снова двинулись, и мы тоже тронулись с места. Я почувствовала облегчение. Я так и знала, что написанное мной правда. Теперь я расслабилась и могла наслаждаться поездкой.


Доктор Пакстон был старше, чем я ожидала. Он был одет в твидовый пиджак. Седые волосы необузданно росли из ушей и носа. Он выглядел так, как будто ему пора на пенсию.

- Добро пожаловать в Винсент холл имиджинг центр, - сказал он, когда доктор Нэш представил нас друг другу, а, потом, не отрывая глаз от меня, подмигнул и пожал мне руку.

- Не волнуйтесь, - добавил он. - Всё не так грандиозно, как звучит. Входите. Давайте я устрою вам экскурсию.

Мы вошли в здание.

- Мы прикреплены к здешнему госпиталю и университету, - сказал он, когда мы прошли через главный вход.

- Которые могут быть одновременно и благословением и проклятьем.

Я не поняла, о чём он говорит и ждала, что он пояснит, но он ничего больше не сказал. Я улыбнулась.

- Правда? - спросила я. Он пытается помочь мне, поэтому мне хотелось быть вежливой.

- Каждый хочет, чтобы мы делали всё, - он засмеялся. - Но никто не хочет платить нам за это.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза